Это было настоящее Подмосковье, из времен Бунина и Шмелева.
— Ты заявление во Внуково написал? — спросил меня главный редактор "Литературной России" Эрнст Сафонов, когда я принес ему очередной рассказ.
— Куда? — удивился я.
— В Дом творчества "Внуково". Там, говорят, места освободились.
Про Внуково я что-то слышал. Но это был аэропорт, а не Дом творчества.
— Не написал, — сказал я.
— Вот пойди и напиши.
Я привык слушаться старших. Но до того как я это заявление написал, про Внуково нам с Аленой рассказал Георгий Афанасьевич. Оказывается, творческую мастерскую там ему уже выделили.
— Вообще-то я участок в Красновидове просил, — сказал он. — Но в Литфонде Немцов главный.
— Это какой Немцов? Критик? — заинтересовался я.
— Дочка знает, — вздохнул Георгий Афанасьевич.
Я посмотрел на жену.
— Подумаешь, книгу Немцова не одобрила! — фыркнула она. — Я и на других отрицательные заключения писала.
— Так, — стал соображать я, — ты, значит, зарубила книгу председателя Литфонда?
— А она русофобская! — вздернула голову Алена.
— Понятно, — посмотрел я на Георгия Афанасьевича. — Странно, что вам вообще что-то выделили.
— Он ветеран войны! — сказала Алена.
— Ну да, ну да, — покивал я головой. — Могла бы и "Домостроем" ограничиться.
— Не могла!
Я догадывался о строптивости своей жены, но не предполагал, что болезнь настолько запущена.
— Я напишу заявление, чтобы мастерскую переоформили на тебя, — примирительно сказал тесть.
Он не любил, когда мы с Аленой ссорились.
И тем не менее я внял совету Сафонова и отправился в Литфонд с собственным заявлением. Там его приняли, хотя и неохотно.
— Больно молод, — сказал сотрудник, расписываясь в нижнем углу листка с заявлением.
— Это быстро проходит, — сказал я.
— Правильно! — хохотнул он. — В принципе уже рабочий день заканчивается.
— Айда в ЦДЛ, — понял я его.
В Доме литераторов мы выпили по сто пятьдесят, и сотрудник твердо пообещал, что мое заявление рассмотрят на ближайшем заседании жилищной комиссии.
— Молодым тоже жить надо, — сказал он.
Я заказал еще две рюмки водки.
— Последняя, — строго посмотрел он на меня. — Знаешь, сколько вашего брата ко мне ходит?
— Много, — кивнул я. — Вам за вредность не платят?
— Нет, — вздохнул он. — Давай еще по пивку — и домой.
Мы разошлись, и недели через две мне позвонили из Литфонда.
— Приходите разбираться, на кого оформлять документы, — сказала женщина. — Ежемесячная оплата — шестьдесят рублей.
— Сколько?! — изумился я.
— Но ведь там буфет, свежее белье и машина до станции, — тоже обиделась женщина. — А некоторых и на рынок возят.
