— Я вам чистое белье принесла, Степан Дементьевич, простите, что запозднилась, только что из бани.
— Садись, Наташа! — Северьянов схватил табуретку, поставил перед ней, но Наташа продолжала стоять.
— Наташа, я очень не люблю, когда передо мной стоят, особенно женщины.
— Ничего, я не из благородных.
— Если не сядешь, Наташа, рассержусь.
Наташа села. Северьянов сложил тетради в стопку.
У него на душе стало неожиданно просторно и легко. Все тяжелые мысли выкатились из головы как-то сами собой. Он не мог оторвать взгляд свой от смуглых, раскрасневшихся после бани щек Наташи, от освещенного каким-то хорошим добрым сочувствием ему лица с острыми выразительными чертами. Глаза Наташи были чуть-чуть прищурены, как у Ромася. Во всем чистом и новом, и сама вся чистая и какая-то новая в эту минуту, она покоряла Северьянова этой чистотой. Ни к одной женщине, с которыми он случайно встречался в годы своей солдатской жизни, не влекло его так, как сейчас потянуло к Наташе.
— Степан Дементьевич, Прося стесняется передать вам, что попова батрачка, ее подруга, рассказала ей про вас…
— Про меня? Попова батрачка?
— На учительском собрании в Красноборье, у попа, наш однорукий Орлов предлагал лишить вас должности. Целый час, говорит, распинался, чтоб все учителя за это подняли руки.
— Ну и что ж? — с злорадной усмешкой выговорил Северьянов.
— Сын максимковского попа предложил, чтоб все учителя отвергли ваш захват куракинского сена, а вас предать военному суду.
Северьянов встал, прошелся по комнате: «Интересно, «за» или «против» голосовала Гаевская?..»
— Ну, а еще что рассказывала Прося о собрании учителей у попа? — спросил, а про себя подумал: «Зря я отказался зайти к попу!»
— Больше ничего не говорила. А вот слухи ходят, — сказала Наташа после небольшой паузы, — что стрелял в вас с чердака ктиторовой хаты дезертир, подкупленный Маркелом.
— Кто вам об этом сказал?
Наташа не ответила и молча встала.
— Очень серьезные новости сообщили вы мне, Наташа. Такие серьезные, что не знаю, чем вас с Просей отблагодарить.
— Никакой благодарности нам не нужно, — Наташа сделала движение с намерением покинуть каморку. Северьянов снова усадил ее с просьбой, чтоб она еще хоть одну минутку посидела у него. После неловкой паузы Северьянов спросил:
— Вы получаете письма от мужа?
— Он без вести пропал. — Наташа задумалась и неожиданно заключила: — А может быть, в плен сдался.
— Любили вы своего мужа?
— Жалко мне его было, — уклончиво ответила Наташа, — он из всех братьев в семье самый тихий.
