Стругов сошел со стола, стоя перед столом, поправил на голове окровавленную повязку. Северьянов, как на своего боевого коня, быстро вскочил на ступу.
— Товарищи крестьяне, крестьянки и трудовая интеллигенция! — И вдруг ему показалось, что Даша и Гаевская, которых он только сейчас заметил, насмешливо улыбнулись. «Им нужен другой язык, — мелькнуло в его разгоряченной голове, — а моя речь… впрочем, не любо — не слушай!» Продолжал вслух: — От имени волостной ячейки сочувствующих большевикам поздравляю вас, труженики Красноборской волости, с организацией у вас волревкома, настоящей рабоче-крестьянской революционной власти…
Взорвавшимся над толпой разноголосым гулом красноборцы приветствовали рождение на их земле новой власти. В толпе земцев растерянно бормотали:
— Всякая власть для себя всласть, а нам — что останется.
— Бог кому похочет, тому и власть даст.
— Ну и времечко! Не знаешь, какому святому молиться.
— Замолчите вы, контрреволюционная свора! — потянулся к нагану Вордак.
Раздался короткий, как удар плети, выстрел, за ним раздирающий душу крик Проси:
— Учителя убили!
На секунду все замерло. Собираясь в пылу мщения выпустить сейчас все патроны из своего нагана в контрреволюционную свору ненавистных ему бородачей-земцев, Вордак увидел в тесном кольце фронтовиков улыбающееся лицо Северьянова, до этого мгновения как сноп свалившегося со ступы. «Вот шут полосатый! Его прошили пулей, а он смеется». Вордак пробрался к Северьянову:
— Ранен?
Северьянов снял папаху, приложил пальцы к темени:
— Кажется, царапнуло вот здесь.
Вордак отобрал у него папаху, вывернул подкладку:
— Вот где прошла. — Надел папаху на голову Северьянова. — Ты стоял лицом вот сюда? Вот так… — Вордак глянул в направлении прострела папахи и ткнул дулом нагана в сторону церковной ограды: — Из тех вон домов стреляли. — Повел дуло нагана по высоким хатам красноборского ктитора и его братьев, стоявшим в одну линию с церковной оградой.
— У кого есть оружие — за мной!
Стругов схватил Вордака за полу:
— Стой! Дурак он нас с тобой ждать. Мое предложение: сейчас же объявить митинг сорванным и записывать добровольцев в отряд.
— Учитель! — прорвалась наконец к президиуму Прося и схватила Северьянова за руку. — Жив?
Северьянов смущенно улыбался и не знал, что ответить девушке. Он находился в необычном возбуждении. Выстрел и почти одновременно с ним рывок Василя за полу шинели, стремительное падение на землю — все это отдалось в мозгу каким-то горячим кипением и шумом. Правда, по счастью, когда он падал, его подхватили на руки и не дали ушибиться. Темя под пулевой царапиной ныло. Стоявший рядом Слепогин снял папаху с головы Северьянова и показал Просе, где прошла пуля.
