— Нет, Миша, прямо сейчас ты не пойдешь, — возразил Басаргин.
— Почему?
— Корабль на освещаемой солнцем стороне.
— Ах да… Заработался и совсем забыл про радиацию.
— Не хочешь пару глотков кофе?
— С удовольствием.
Разогревая два тюбика с кофе, командир поинтересовался:
— Помощь в следующем выходе нужна? Может, вместе?
Михаил решительно качнул головой:
— Надо сначала вскрыть обшивку, посмотреть, разобраться что к чему. Потом уж решим…
Спустя сорок минут он вновь пробирался вдоль корпуса к кормовой части космического корабля. А Басаргин, отобрав необходимую бортовую документацию, приготовился оказывать инженеру посильную помощь…
* * *
Около получаса Матюшин ковырялся у двигательного модуля. Специальным режущим инструментом он удалил искореженный кусок обшивки и наконец добрался до пострадавшей начинки. Каждые пятьдесять минут он выходил на связь, либо докладывая о своем состоянии, либо задавая вопросы относительно искалеченной ударом топливной системы двигателя. Басаргин находил нужный раздел в бортовой документации, вчитывался в строки технического описания, вычленял требуемую информацию и сразу же передавал ее инженеру.
Вскоре появилась надежда на успешное устранение утечки топлива.
— «Кречет-1», я его нашел, — радостно сообщил Михаил.
— Технологический вентиль?
— Да! Начинаю перекрывать магистраль.
— Понял, «Кречет-2». Поосторожнее там.
Прошло пять минут, шесть, семь…
Басаргин постоянно контролировал давление топлива в системе и начал замечать, что его падение замедлилось.
«Ну, слава Богу, — подумал он, когда цифры на мониторе замерли, показывая постоянное значение. — Кажется, с одной напастью справились…»
Но едва он проговорил про себя эту позитивную мысль, как корпус корабля вздрогнул и передал в спускаемый аппарат звук сильного хлопка.
Басаргин отлетел к боковой стенке, больно ударившись о нее правым плечом.
— Что такое?! Миша, в чем дело?! — прокричал он в микрофон, хватаясь руками за кресло.
Корабль закручивало. Причем скорость вращения была довольно большой. Спускаемый аппарат находился выше центра тяжести корабля и внутри него создавалась приличная отрицательная перегрузка.
Инженер не отвечал.
— Миша! Миша, ты живой?!
Командир кое-как втиснул себя в кресло. Одной рукой он держался за его край, другой застегивал привязные ремни. Зафиксировать себя удалось сделать лишь с третьей попытки.
— Миша, ответь! — продолжал он звать инженера и одновременно готовил к работе двигатели ориентации.
