Нужно было срочно понять, в какую сторону раскручивается корабль и, включив один из двигателей, постараться устранить вращение. Задачу усложняло то, что «Мир» находился в теневой зоне Луны, где царил абсолютный мрак.
Центробежная сила норовила вышвырнуть Басаргина из кресла, ремни больно впились в тело. Скорость вращения была настолько значительной, что инженера запросто могло оторвать от корабля.
Что произошло снаружи, почему началось это чертово вращение – Олег не знал, но решительно не хотел думать о чем-то страшном и отвратительном. «Жив Мишка, жив! — с трудом дотянулся он до пульта и вывел на дисплей навигацию. — Мне здесь несладко, а ему там и подавно! Болтается на страховочном фале, вот и не может ответить…»
По изображению на мониторе он определил направление вращения и ручкой управления ориентацией включил нужный двигатель. Вращение стало замедляться.
— Фу-ух, — вытер Басаргин со лба выступивший пот. И повторил запрос: – Миша, ответь! Как ты там?
Через несколько секунд послышался долгожданный ответ:
— «Кречет-1», я в норме. За скобу не удержался. Сорвало в первые же секунды. Слава Богу, фал крепкий. Болтаюсь тут на нем, как мотыль в проруби.
— Я так и понял, — улыбнулся Олег. — Потерпи еще полминуты. Кстати, что там у тебя случилось?
— При ударе топливного бака слегка помяло один из баллонов с жидким кислородом. Когда я устранил утечку, он не выдержал давления и рванул. Слава Богу не разлетелся на части, а просто лопнул и секунды три-четыре выбрасывал мощную струю…
Продолжая расспрашивать напарника, Басаргин полностью ликвидировал вращение корабля и стабилизировал его ось относительно направления полета. Лишь после этого он обратил внимания на подсвеченную траекторию.
— Миша, у нас нарисовалась еще одна беда, — поправил он мик-рофон.
— Какая?
— Мы падаем.
— Не понял.
— Падаем, Миша. Не в самом прямом смысле, но траектория во время взрыва и беспорядочного вращения заметно просела. Я тут прикинул… С лунной поверхностью «поцелуемся» через полвитка – у границы дня и ночи.
— Вот это новость… Охренеть!.. Веселенький у нас получается полет.
— Главное чтоб он не закончился грустно. Миша, слушай меня внимательно. Нас может спасти только включение маршевого двигателя. Хотя бы секунд на десять.
— Легко сказать, — проворчал инженер. — Ладно, сейчас буду думать.
— Давай. Но помни: на все про все у тебя ровно семнадцать минут.
