– Складывается впечатление, что вы никого не любите.
– Может, вы не туда складываете?
– Может, – не нашелся, что ответить Герман.
– А вы, наверное, любите писать письма?
«Она пошла навстречу мне, но только для того, чтобы сказать, что мы не подходим друг другу. Проблема в том, что я не могу с вами спорить, я вас жалею и сдаю позиции, а это плохой симптом для пары», – Герман заглотил мысль коньяком.
– Да, люди называют их книгами, – все еще был в замешательстве Герман.
– Бедные голуби, которым это таскать. А что насчет классических, в конвертах?
– Их конвертировали, перевели в электронные, они канули в электронные ящики, – стала восстанавливаться находчивость Германа. – Похоже, современные люди утратили эту особую радость – радость от получения долгожданного письма. Сегодня появилась привычка получать все желаемое сразу, они не готовы ждать. Я сам помню, когда в армии был: отправил письмо – значит, не раньше чем через две недели получишь ответ. Это время ожидания было той дистанцией между людьми, которая позволяла им держать друг друга в мыслях. Сегодня эта дистанция сократилась до минимума, чуть что, и вот уже нами обуревает нетерпеливость, ревность, сомнения, чего-то нам все время не хватает, «не хватает» становится нашей формой существования. Герман снова отвлекся на Сашино сочинение. У вас было что-то на эту тему. Вот: Проблема в том, что мы посвящаем слишком много времени ожиданию. Это удобно, ничего не надо делать. Просто сиди, жди своего шанса, своего мужчину, свою женщину, своего часа. Мы – часовые, обходим свою территорию по кругу, ни шага за пределы. А может быть, я просто старею, – улыбнулся Саше Герман. – Придаю слишком много значения ожиданию?
– Действительно. Почему бы роману не быть долгожданным письмом читателю, от одного человека сразу всем, – махнула руками театрально Саша, пытаясь обозначить всех.
– Ну вот, опять. Зачем это, – махнул я в ответ руками. – Театр выдает человека в те моменты, когда он недостаточно искренен, когда он играет. Слова подкрепленные, жестами, вроде как для усиления конструкции, вызвать доверие, они выдают человека с потрохами. Зачем вам эти слова, если лживые, Саша? Профессиональное? Понимаю. Они все портят. Вот, вы тоже понимаете меня.
– Как трудно обмануть писателя. Вы прямо Станиславский со своим «Не верю».
– Извините, выплеснулось, – улыбнулся Герман.
– Они вам отвечают?
– Кто?
– Читатели. Вы же сами сказали, нет ответственнее редакторов, чем читатели, – руки ее медленно вернулись на место.
