Передавали, что он перед смертью говорил: «Не хочется умирать на Камчатке!» А теперь, когда он умирал, никого не было рядом. На этой Камчатке и не помрешь по-человечески! Рыбаки думали о том, каково ему было перед смертью. Некоторые громко плакали.
Когда пошли в кухню за горячей водой для обмывания, кок сказал:
— Жаль беднягу! Берите больше. Наверное, тело -то все в грязи.
Возвращаясь с водой, рыбаки натолкнулись на инспектора.
— Куда несете?
— Обмывать.
— Много воды не тратить! — Он как будто хотел добавить еще что-то, но промолчал и ушел.
Когда они вернулись, один рыбак проговорил, трясясь от ярости:
— Никогда еще мне так не хотелось вылить ему весь этот кипяток на голову!
Опять с назойливым обходом явился инспектор и, оглядев всех, ушел. Но рыбаки решили продежурить возле покойника всю ночь, хотя бы на следующий день пришлось клевать носом, валиться с ног во время работы. Так и порешили.
В восемь часов все приготовления были сделаны. Рыбаки, чернорабочие и матросы установили свечи и курительные палочки и сели перед телом. Инспектор совсем не появился. Капитан и судовой врач все же пришли и посидели около часа. Один из рыбаков, помнивший отрывочные фразы из сутры[21], заикаясь, как косноязычный, стал читать. Ему сказали:
— Ничего! Сойдет! Не слова — душа доходит.
Когда чтение прерывалось, воцарялась полная тишина. Кое-кто всхлипывал, шмыгая носом. К концу плакали уже многие.
Когда чтение сутры окончилось, все один за другим зажгли курительные свечи. Потом, нарушив порядок, разбились на кучки. От воспоминаний об умершем товарище разговор перешел к делам, касавшимся их самих — ещё живых, но, если хорошенько подумать, тоже находящихся на краю смерти.
Когда капитан и врач ушли, рыбак-заика стал рядом с покойником перед столом, на котором горели свечи.
— Я не знаю сутры. Я не могу утешить душу Ямада-кун чтением молитвы. Но, обдумав все, я пришел к такой мысли. Как Ямада-кун не хотелось умирать! Вернее говоря, ему не хотелось быть убитым. А Ямада-кун вправду убит.
Слушатели молчали, как пришибленные.
— Ну, а кто его убил? Это понятно без слов. Я не могу утешить душу Ямада-кун священным писанием. Но мы можем утешить душу Ямада-кун тем, что мы схватим врага, который его убил. Я думаю, что в этом мы теперь и должны поклясться душе Ямада-кун.
Матросы пароходной команды первые сказали:
— Правильно!
В «нужнике», провонявшем крабами и человеческими испарениями, аромат курительных свечей казался чудесным благоуханием.
