Она не собиралась отсылать эти письма.
Порывшись еще в нескольких ящиках, в обувных коробках, в чулане и под кроватью, я опускаю руки. В списке моих находок – коробка с контактными линзами, распечатки лекций о потере и горе, фото на паспорт, прошение о смене имени… Мои находки вызывают больше вопросов, чем ответов. Главный из них: кто же такая Эстер на самом деле?!
Я подавлена, и это еще мягко сказано. В голову лезут разные мысли: Эстер, она же Джейн, получила паспорт и уехала за границу. А может быть, Эстер, она же Джейн, сейчас где-то прячется. Она настолько охвачена горем, что у нее просто нет сил вернуться домой. Странно сознавать, что Эстер настолько плохо – а я ничего не замечала. Разыскиваю визитку психотерапевта и набираю номер, напечатанный на лицевой стороне. Пропускаю пять гудков, но он не отвечает. Меня переключают на автоответчик, и я оставляю сообщение, в котором делюсь своими тревогами.
– Моя соседка Эстер Вон исчезла, – сообщаю я. Далее объясняю, что нашла его визитку в ее вещах. Может быть, он знает, где она? В глубине души я надеюсь: может быть, Эстер сказала психотерапевту, куда собирается уехать, где хочет спрятаться. Если она решила поехать за границу, почему не взяла с собой телефон? А может быть, она даже объяснила ему, почему решила поискать другую соседку в «Ридере»? Почему хочет заменить меня рыжей Мег из Портейдж-Парк? Вдруг он знает. Может быть, Эстер сидела у него в тускло освещенном кабинете и рассказывала, какая я никудышная соседка. Я не всегда полностью вношу свою долю за квартиру, не люблю и не умею готовить. Съела ее сушеный укроп. Иногда психотерапевты даже поощряют своих пациентов начать жизнь заново, разорвать прежние связи. Может быть, это он посоветовал избавиться от меня, выкинуть меня на обочину? Велел ей уйти без сожаления, раз уж ее так раздражают мои лень и неряшливость. Возможно, он посоветовал ей, чтобы она не позволяла мне ее использовать?
Может быть, именно он виноват в сложившемся положении. А может, и я.
Правда, меня посещает еще один вопрос: понимает ли он, о ком я говорю? Может быть, он знает Эстер под именем Джейн? И это я тоже говорю в телефон. Я говорю, что моя соседка пользуется псевдонимом Джейн Жирар. Я бросаю взгляд на прошение о смене имени, и мне вдруг приходит в голову: как странно признаваться совершенно незнакомому человеку в том, что моя соседка, оказывается, вела двойную жизнь, о которой мне ничего не известно. Более того, я признаюсь даже не живому человеку, а автоответчику. Я щиплю себя и приказываю: «Проснись!»
