Я говорю, что имя мне нравится. Она спрашивает, не хочу ли я потрогать живот, но я отказываюсь.
Потом ухожу, не в силах вынести ее разочарования.
В центр городка я возвращаюсь той же дорогой. Думаю только о том, как выйду на берег озера и, как всегда, отправлюсь домой. Почти пять часов; скоро стемнеет. Отец, скорее всего, проголодался и гадает, куда это я запропастился и почему не готовлю ужин. Сегодня у нас макароны с сыром в томатном соусе (из банки) и консервированная кукуруза. Шеф-повар в нашей семье обычно я. Возможно, я разогрею немного колбасы и добавлю ее к макаронам. Правда, тут мои мысли принимают другой оборот.
Срезаю путь по Главной улице, мимо дома Ингрид и кафе, хочу скорее выйти на берег озера. Я думаю о Перл – может, она придет туда, чтобы искупаться. Если она окажется там и снова улыбнется, мне, возможно, удастся помахать ей в ответ, а не обделаться в буквальном смысле слова. Вдруг я слышу, как хлопает сетчатая дверь. На крыльцо синего домика выходит доктор Джошуа Джайлс собственной персоной.
Он запирает свой кабинет на ночь.
На нем пальто и перчатки, под мышкой кожаная сумка.
Прием окончен; последние пациенты ушли, и доктор Джайлс направляется домой. Улица пустынна. Почти все магазины закрылись на ночь, хотя машины снуют туда-сюда. Едут медленно, останавливаются на бессветофорных перекрестках, где есть только знак «Уступи дорогу». В квартале отсюда какая-то женщина выгуливает собаку, маленькую, вроде терьера; перед тем как перейти улицу, она берет ее под мышку и пропускает проезжающую машину. Появляются первые звезды: сначала Сириус, самая яркая звезда на ночном небе. Я останавливаюсь на углу и задираю голову. Слышу, как через наш городок проезжает поезд. Доктор Джайлс идет домой.
Все понятно, и все логично.
Однако совсем непонятно, почему я следую за ним.
«Любовь моя, я многое забываю. Но кое-что запомню навсегда: твой голос, твою улыбку, твои глаза. Твой запах, то ощущение, когда твои руки впервые коснулись моих рук.
Я не напрашивалась. Тебе следовало уйти, ведь и я об этом просила. Я так и сказала: уходи. Но ты по-прежнему здесь, ты рядом, и я больше ничего не могу поделать. Ты здесь, а уйти пришлось мне. Иногда я гадаю, вспоминаешь ли ты меня. Ты помнишь меня?
С любовью,Э. В.».
Мать постоянно поучала меня, и несколько ее уроков я запомнила на всю жизнь. «Не выдавливай прыщи, останутся шрамы». И еще: «Пользуйся зубной нитью, иначе к тридцати пяти потеряешь зубы». Да-да, она в самом деле считала, что кариес и гингивит влекут за собой потерю зубов. Кроме того, она пугала меня дурным запахом изо рта; по ее словам, он способен оттолкнуть молодых людей. Неужели я хочу остаться старой девой? Такие разговоры мать вела со мной, стоя у двери ванной в нашем пригородном доме и следя, чтобы я не забывала пользоваться зубной нитью. Мне было лет двенадцать, а она уже представляла меня старой девой, которая живет с тысячей кошек.
