– Ну да, вот он я, во плоти.
– Почему, Алекс? – со страдальческим видом спрашивает она. – Почему? Почему ты отказался от стипендии?
Я пожимаю плечами:
– Наверное, я просто домосед. Не могу уезжать далеко от дома.
Мои слова – и правда, и неправда. В нашем городке все знают, почему я никуда не уехал, хотя никому не хочется говорить об этом вслух.
– Как твой отец? – спрашивает миссис Хаккет.
– Нормально, – отвечаю я.
Она вздыхает.
– Раньше ты, бывало, все время приходил сюда. – Она обводит рукой библиотеку.
Так и есть. Прежде я целыми днями торчал в библиотеке и рылся на полках; передо мной на столе высились башни книг по астрономии. Я читал их до позднего вечера, пока библиотекари меня не выгоняли. Небо завораживало меня с самого детства; я мечтал о небе еще до того, как научился читать. Когда-то давно, когда отец еще мог себе это позволить, он купил мне телескоп. Я уже почти не помню, когда это было. А в телескоп я не смотрел с той самой ночи, когда мы с Ли Форни целовались на пляже. Меньше всего мне хочется вспоминать, что мои мечты уплывают в космос с облаками межзвездной пыли и туманностей. Вот чем я хотел заниматься, когда вырасту… Я хотел стать астрономом или, если не получится, строить авиационно-космическую технику. Космические корабли и самолеты. Изучать Вселенную, искать внеземные цивилизации, доказывать то, что я интуитивно знал с самого детства: мы не одни. Вот чем я хотел заниматься, а не работать целый день в кафе Придди, убирая со столов грязную посуду. Мог ли я представить, чем все закончится? Где-то дома валяется письмо, которое я иногда перечитываю, чтобы напомнить себе, что это не выдумка. Мне в самом деле предложили стипендию в Мичиганском университете, от которой я был вынужден отказаться. Через два дня после того, как пришло письмо, отец так напился, что его экстренно увезли в больницу с алкогольным отравлением. По-моему, мы до сих пор расплачиваемся за то его лечение. После долгих переговоров с экономическим отделом больницы мне удалось уладить дело с беспроцентным кредитом.
Я смотрю куда-то вдаль, на корешки книг, выстроившихся в ряд, а миссис Хаккет продолжает:
– Давно тебя здесь не видела.
– Я все время занят, – отвечаю я.
– Работаешь? – спрашивает она.
– Работаю, – киваю и спешу сменить тему, показывая на ее большой круглый живот: – Мальчик или девочка?
Все, что угодно, лишь бы она перестала напоминать мне о том, как я не оправдал ее ожиданий… Она отвечает, что внутри круглого шара девочка. Имя ей уже придумали: Элоди. Элоди Мэри Хаккет.
