То, что сохранилось до нашего времени, составляет ничтожно малую часть из созданного греческими и римскими историками. Даже в IX в. н. э., когда многое было утрачено, патриарх Константинополя Фотий составил перечень книг двухсот восьмидесяти авторов. И это были только самые значительные из них — по отдельным фрагментам, а порой только по именам нам известно во много раз больше. Фрагменты из недошедших книг только греческих историков составили в современном издании пять объемистых томов.
Мемуары. Особое место занимает мемуарная литература. До начала кризиса полиса, хотя отдельные автобиографические зарисовки и встречаются в произведениях поэтов и историков, нет никаких сведений о том, чтобы кто-либо из греков или римлян избрал собственную жизнь темой специального труда. Первым в IV в. до н. э. подробно рассказал о себе как о военном деятеле историк Ксенофонт, но при этом постеснялся поставить свое имя на труде, посвященном возвращению на родину греков, участвовавших в авантюре захвата власти братом персидского царя.
Для эпохи эллинизма мемуары и автобиографии становятся обычным явлением. Из написанных известными политиками мы знаем о существовании мемуаров Пирра и Арата, 34 года стоявшего во главе Ахейского союза, которыми пользовались и Полибий, и Плутарх.
В эпоху гражданских войн в Риме появляются воспоминания, написанные политическими деятелями, целью которых было оправдание собственных действий. Первыми из них были несохранившиеся мемуары Рутилия Руфа, единственного честного наместника, изгнанного из Рима за мнимые злоупотребления. Не сохранились также ни мемуары Суллы, в которых он оправдывал свои кровавые деяния, ни мемуары Августа, и судить о развитии этого жанра мы можем лишь по «Запискам о Галльской войне» Цезаря и «Запискам о гражданской войне» его приближенных.
Жизнеописания. Наряду с мемуарами в период кризиса греческого полиса также впервые появляются жизнеописания политиков, созданные писателями, работавшими в жанре художественной биографии. Первым таким жизнеописанием, известным нам по названию, была принадлежавшая Ксенофонту биография спартанского царя Агесилая.
12
Особенно расцветает биографический жанр в эпоху эллинизма, когда Александр Македонский и его преемники рассматривались политической пропагандой не только как идеальные правители, но и как боги. Именно тогда создается особый штат содержащихся на царские деньги писателей, перед которыми ставится задача восславить деяния царей. Собственных «историков» имели не только Александр, Птолемеи, Селевкиды, но и создатель Понтийской державы полуварвар Митридат VI Эвпатор. Панегирические описания подвигов царей IV—I вв. до нас не дошли, но ими воспользовались такие историки, как Полибий, Диодор Сицилийский, Аппиан.
