Деятельность Макьявелли является ярким подтверждением той
характеристики, которую дает титанам Возрождения Энгельс: они «живут в самой
гуще интересов своего времени, принимают живое участие в практической борьбе...
борются кто словом и пером, кто мечом, а кто и тем и другим вместе».>8
В 1512 г. испанцы громят Флорентийскую республику и
восстанавливают тиранию Медичи, Макьявелли попадает в тюрьму, подвергается
пытке и высылается в свое небольшое имение Сант-Андреа близ Сан-Кашьяно. Имение
это находилось недалеко от постоялого двора — придорожной гостиницы по пути в
Рим — и поэтому получило название Альбергаччо («гостиничка»). 44-летний
Макьявелли был осужден на вынужденное бездействие и превратился из динамичного
путешественника в домоседа.
Все попытки устроиться на любой работе вплоть до
репетиторской терпели крах, а служить чужим вельможам Макьявелли категорически
отказывался. Он хотел служить только своей республике: «Я ни от чего не
отказываюсь и никогда не отвергаю поручений республики, где я могу приносить пользу,
что я и делаю, если не моими работами, то моими речами; если не речами, то
проектами».>9 Так, на десятом году ссылки он был приглашен в Рим на
должность секретаря кардинала Просперо Колонна, но неприятие им папства и
церковников заставило его отказаться от выгодного приглашения.>10
Отказался он и от возможности служить французской монархии, заявив:
«Предпочитаю умереть с голода во Флоренции, чем от несварения желудка в
Фонтенбло»." Но гражданская казнь бывшего секретаря республики, который
много лет был правой рукой главы государства и его первым советником, не смогла
подавить его волю и интеллект. Он ведет жизнь не
==112
только
сельского философа, но и титанически работающего писателя.
«Я встаю с восходом солнца, — писал
Макьявелли, — и направляюсь к роще посмотреть на работу дровосеков, вырубающих
мой лес, оттуда следую к ручью, а затем к птицеловному току. Я иду с книгой в
кармане, либо с Данте и Петраркой, либо с Тибуллом и Овидием. Потом захожу на
постоялый двор на большой дороге. Там интересно поговорить с приезжающими,
узнать о новостях в чужих краях и на родине, наблюдать, сколь различны вкусы и
фантазии людей. Когда наступает обеденный час, я в кругу своей семьи сижу за
скромной трапезой. После обеда я возвращаюсь снова на постоялый двор, где
обычно уже собрались его хозяин, мясник, мельник и два кирпичника. С ними я
провожу остальную часть дня, играя в карты. . С наступлением вечера я
возвращаюсь домой и иду в свою рабочую комнату. У двери я сбрасываю крестьянское
платье, все в грязи и слякоти, облачаюсь в царственную придворную одежду и,
переодетый достойным образом, иду к античным дворам людей древности. Там,
любезно ими принятый, я насыщаюсь пищей, единственно пригодной мне и для
которой я рожден. Там я не стесняюсь разговаривать с ними и спрашивать о смысле
их деяний, и они, по свойственной им человечности, отвечают мне. И на
протяжении четырех часов я не чувствую никакой тоски, забываю все тревоги, не
боюсь бедности, меня не пугает смерть, и я весь переношусь к ним».
