die alia immaginazione di essa).
Провозглашение естественной
необходимости смены форм правления было для начала XVI в. крайне плодотворной
идеей, свидетельствующей о появлении в Европе мыслителя нового типа. Весьма
новым и смелым был также тезис Макьявелли о неизбежном движении и своего рода
диалектическом перерастании, «соскальзывании» различных форм государства в свою
противоположность, независимо от того, какие средства — добродетельные или
порочные — были бы применены для их сохранения («. . .nessuno rimedi puo farvi a far che поп sdruccloli
nel suo contrario per la similitudine
che ha in questo case la virtu ed il vizio») .>1Ь
Макьявелли показал, что государи и республики применяют для сохранения своей
власти любые средства, в необходимых случаях весьма жестокие {«Crudelta Ьепе usata per necessita dell'assicurarsi»}.' Макьявелли
обвинили в призыве к жестокости и в неразборчивости в выборе средств. В
социологии повторялась ложная ситуация, подобная случаю с прообразом Тартюфа в
макьявеллиевской «Мандрагоре», когда качества героя приписывали автору.
«Государь» являлся трактатом о роли, месте и значении государя, принцепса,
правителя, главы государства в Италии и Европе XVI в., а его объявили пособием
для абсолютных монархов и'диктаторов. Макьявелли был не пропагандистом
жестокости и лицемерия, а беспощадным по своей откровенности и правдивости исследователем
методов и сущности единовластия. В «Государе» ни единым словом не упоминается о
достоинствах единовластия, хотя оно и признается в условиях гибели республики
реальным средством спасения государства от политической смерти.>18
Как писал М. М. Ковалевский, республиканец Макьявелли — сторонник демократии —
стал автором «Государя», так как считал,
==103
что в
плохой республике необходима твердая власть.>19 А. К. Дживелегов
отмечал, что эта идея Макьявелли характеризует его как реалистического политика
республиканского толка, пытавшегося познать общие законы политической жизни,
чему соответствовал его «огромный, острый, безгранично смелый ум».> 20
Макьявелли, сделавший решительный шаг в направлении
превращения политики в науку, не был свободен от противоречий. Однако на его
смелое открытие в социологии и политической истории надо смотреть не с высоты
XX в., а со стен еще не разрушенных в социальном смысле слова феодальных замков
XVI в. Мировоззрение Макьявелли во многом было обусловлено исторической
обстановкой своей эпохи, однако Энгельс справедливо требовал научного подхода к
творениям прошлых эпох. «Человек, который судит о каждом философе не по тому,
что является непреходящим, прогрессивным в его деятельности, а по тому, что
было неизбежно преходящим, реакционным, судит по
