Макьявелли не только стремился к объективному изложению событий, но и достиг
его: его историческая правда и жизненная, «бытовая» правда выше и глубже
«теории обмана», хотя и не лишена тенденциозности, связанной с ведущими идеями
всего его творчества.
Его идеи, безусловно, произвели
революционизирующее действие на европейские умы, на философов и политиков,
республиканских вожаков и мыслящих монархов. Эти идеи пронизывают прежте всего
его главные произведения — «Рассуждения» и «Государь» — двуединое сочинение
Макьявелли, воспринимаемое нередко как парадоксальное несоответствие двух
направлений одного писателя, идейную квадратуру круга. В действительности они
представляют диалектическое единство. И в «Рассуждениях», и в «Государе» он
решает проблему государства. Государь — это «форма», народ — «материя», а
«форма, подобная материи, — пишет Макьявелли в своих «Рассуждениях», — не может
быть совершенно противоположна ей»." Под народом Макьявелли понимал всех
граждан государства, кроме дворянства, к которому он относился крайне
враждебно, как представитель прогрессивной части итальянской ранней буржуазии,
ищущий путей спасения Италии, укрепления се государственных основ в условиях
начавшейся феодальной реакции. В то же время деятели, достойные наименования
титанов Возрождения, не были буржуазно ограниченными: >12 выступая за
предупреждение, а в случае необходимости — и за пресечение вспыхнувшего
восстания низов, Макьявелли считал, что в целом народ мудрее и постояннее
государя.>13 Эти его теории—не игра в афоризмы, а естественные
противоречия, наблюдаемые исследователем при изучении сложных социальных явлений.
Диалектический и всесторонний метод изучения общественных явлений был в
определенной степени революционизирующим по своей сути. Это понимал уже Фрэнсис
Бэкон: «Мы должны быть благодарны Макьявелли и другим подобным ему писателям,
которые открыто, ничего не затушевывая, изображали
==102
то, как люди обычно делали, а не то, что они
должны были делать».'>4 Главным у Макьявелли является не признание, а
усгановление нового, неизвестного ни античным писателям, ни мыслителям средневековья
закона: исторический процесс, смена форм государств происходит не по желанию
или фантазии людей, а под влиянием непреложных жизненных обстоятельств, под
воздействием «действительного хода вещей, а не воображаемого» (. . . piu conveniente andare dietro alia ueritd efieftiiule delta cosa,
