Рядом, словно поперхнувшись дымом, раскашлялся товарищ Сергей. Тоже, видно, оказался не силен в теоретической подготовке.
Неожиданно на помощь пришла сидевшая рядом Антонина.
— Ты, товарищ Андрей, должен понимать, что наш гость участвовал в подготовке и проведении боевой операции и не имел возможности ознакомиться с инструктивным письмом и выводами по поводу появившегося в печати враждебного выпада этого буржуазного соглашателя. Сейчас в свободное от работы в мастерской время товарищ с Урала наверстает упущенное. Кроме того, им проявлена большая тяга к культурному самообразованию, а также высказано пожелание прочесть такое важное, подлинно революционное произведение, как роман «Что делать?».
— Вот и хорошо. С этим вопросом закончили, — сказал председатель. — Товарищ поможет нашим боевикам, ну, а в теории классовой борьбы ему помогут разобраться уже в Женеве. Кадры для будущего надо готовить заранее, с этой целью и посылаем людей за границу. Теперь переходим к следующему вопросу, а вы можете быть свободны.
Уже на темной улице, отойдя на порядочное расстояние от освещенного перекрестка, Николай спросил:
— Слушай, товарищ Сергей, что же ты о Струве не предупредил? Я с работами Отто Васильевича давно ознакомился, еще когда мореходную астрономию осваивал, но не знал, что директор Пулковской обсерватории еще и политикой занимается.
— Это они о другом человеке речь вели, его однофамильце, — неохотно отозвался спутник. — За перепалками между всеми их вожаками и не уследишь. Сегодня один прав, завтра выходит директива и говорят, что прав другой. Все они только в одном и сходятся — в том, что от своих последователей требуют полного повиновения. А тебе мой совет, в этой мастерской будь поосторожнее, не подорвись. В других местах уже были такие случаи.
Тайная мастерская революционеров размещалась на самой окраине Петербурга, в подвале скобяной лавочки. Все соседи знали, что ее хозяин отослал семью в деревню, а сам целыми днями пропадает около казенной винной лавки или в ближайшей чайной играет в шашки с местным городовым. Торговля шла тихая, и редких покупателей обслуживал полуглухой старик, которому помогал подсобник — мужчина неопределенного возраста, весьма мрачной наружности. Обитатели лавочки вели себя смирно, в чужие дела не вмешивались, поэтому им никто лишних вопросов не задавал.
Толстые кирпичные стены делили подвал на несколько клетушек, забитых всяким хламом. Две из них были приспособлены для работы, а одна отведена под жилье. В ней и ночевал Николай вместе о напарником, лохматым студентом Технологического института. С раннего утра вместе склонялись над рабочими столами, лишь время от времени выходили покурить на задний двор, скрытый высоким забором от глаз прохожих.
