– А кому какое дело?
– А вот тут ты прав. Главное – хорошего бойца заполучили прямо перед войной. Надежный товарищ не помешает.
– Э-э-э-э, братья, – скептически протянул Кабан, – какой он надежный только война и покажет. – Надо сказать, что его немного покусывала обида, что он, такой огромный и сильный, был на глазах у всех легко побежден плохо одетым незнакомцем. А незнакомец оказался вдобавок невероятным мастером фехтования, таким, что ему самому и через годы учения не стать. Оно конечно, такому человеку и проиграть не стыдно, но все же где то в глубине простецкой натуры Кабана явственно говорила самая недостойная зависть и ревность. – Мужик неплохой, компанейский, это точно. И боец преизрядный. Только вот как бывает? Весь из себя хорош, с мечем – герой, а как попадет, скажем, под копья французской конницы, так в штаны наложит, с пересеру и ударить ни разу не сможет. А как из пушек выпалят, так вообще на землю хлопнется или утечет с поля. Ведь бывает и так? И тогда какой прок с того, что он мужик неплохой, и со всего его фехтования?
Конрад, со свойственной ему проницательностью ответил, хитро щурясь:
– Кабан! Сдается мне, что ты на Пауля до сих пор обиду держишь или завидуешь? Брось, брось, не перебивай старшего! Я же вижу, у тебя же на роже все написано, что в твоей маленькой голове происходит, да. А мне спасибо скажи, да выпить поставь. Ведь если бы я тебя не остановил, и ты полез бы на Гульди с железкой, сдается мне, что он бы скорее тебя выпотрошил, чем ты его – тут он стер с лица хитрую усмешку и серьезно промолвил: – Но и прав ты, прав, братец. Пока не выстоит с нами плечо в плечо, ничего про него точно не сказать. Ты хоть возрастом малец – а брат мой, брат ландскнехт. А Гульди этот пока так… недоразумение. Хотя и многообещающее. Я слышал, его сам Георг придет посмотреть. – Конрад замолчал.
Потом, резко поменялся в лице, подтянулся и тоном, не терпящим препирательств, отправил Кабана-Эриха «вычистить латы, промаслить ремни на доспехе, проверить древки пик, идти на плац, колоть чучело пока не посинеет» и обещал лично проследить исполнение. Потом попрощался с безымянным солдатом и ушел в неизвестном направлении по своим важным гауптманским делам.
Город и окрестные села полнились слухами. Слухи, падая на благодатную почву, обильно рождали разговоры, разговорчики, беседы и пересуды. Главные форумы городских всезнаек – рынки и церкви, где так удобно было шептаться, сидя на скамеечках во время мессы, буквально истекали любопытством и кажущейся осведомленностью.
