* * *
Судно скользит по волнам к Эиду. Вокруг пляжа, возле белой мечети, квадратного сооружения с приподнятыми углами, теснятся хижины. Шесть крупных фелюг стоят на якоре, пережидая ненастье. Присоединившись к ним, мы хором издаем продолжительный крик «Хо-о-о-о!» — обычное приветствие в здешних краях, и нам отвечают тем же. Парус опускается, якорь падает в воду, поднимая брызги, и корабль плавно разворачивается на нем носом к ветру.
Наше прибытие производит сенсацию. Накуды ошеломлены тем, как мы появились из тумана, который окутывал горизонт на расстоянии трех-четырех миль уже несколько дней, пока бушевал ветер. Каким образом каваджа (европеец) смог добраться до берега один, без лоцмана, в такую погоду?
Сомалийская часть команды не желает сходить на берег, и это меня удивляет. В ответ на мои расспросы Мухаммед Муса удосуживается лишь заметить, что местные жители весьма неуживчивые люди. Поэтому я беру с собой Саида, лишенного четких расовых признаков. Прежде всего мне нужны продукты; удается добыть двух тощих цыплят и верблюжье молоко — итог посещения примерно двадцати хижин. Всюду я вызываю переполох. Все здешнее население — это данакильцы, но со светлой кожей, что большая редкость в этих местах. Жилища имеют полусферическую форму и высоту всего полтора метра. В них проникаешь на четвереньках через небольшое отверстие, скрытое от любопытных взглядов с помощью висящей циновки; приподняв ее, слышишь какие-то восклицания и звяканье браслетов и, если там не слишком много дыма, то в конце концов начинаешь различать в потемках фигуры голых ребятишек и старых и молодых женщин с обнаженными до самого пупка торсами. Трудно даже представить, сколько человек умещается внутри этих своеобразных опрокинутых кверху дном корзин. Когда случается гроза, внутрь сквозь циновки легко проникает вода. Жители садятся на корточки и покорно принимают на себя небесную влагу, как и полагается, окрашенную дымной копотью, что оседает на всех промокаемых частях их убежища.
После грозы они вылезают наружу, располагаются на солнышке вокруг хижины и, обсохнув, вновь принимаются за свои привычные дела.
Кучки раковин бильбиля (мелкая разновидность жемчужниц) свидетельствуют о том, что обитатели этой деревушки промышляют добычей жемчуга на побережье.
Конечно, есть здесь и лавочки, если их можно так назвать; скорее, это квадратные соломенные хижины, где продается всякая всячина, необходимая для жизни. Одна из таких хижин принадлежит члену браминской секты, с черной шапочкой на голове. Фирму «конкурентов» возглавляет грязный, жирный и рахитичный араб, который томится от безделья, восседая среди мешков с рисом и дурра, окутанный приторным запахом пряностей, характерным для всех арабских лавочек в этой местности.
