Я вновь повернулся к Танаку.
— А с дядюшкой своим не ссорься пока. Ну, сильнее чем есть, я в виду-то имею.
— Вы, государь, видимо истинно достигли просветления, если собираетесь простить ему… это. — новоявленный министр кивнул на свиток с кондициями.
— Там не только ему. — вздохнул я. — Сам видишь, что треть совета князей замешана. Если всех разом прижать… Это еще неизвестно, кто кого прижмет. Так что не ругайся с Труиром… до времени. Так, приглядывай.
Я подмигнул князю с самым заговорщицким видом. Тот молча склонил голову — понимаю, мол.
Вот-вот, понимай. Надежды юношей питают, да и тех кто постарше тоже, так что пусть роет землю носом и ищет на дядьку компромат. А если чего серьезного найдет, ну так что же? Будет у Эшпани новый князь.
— Кстати, о прощении и прощелыгах. — вмешался Зулик. — Ваше величество уже определились с тем, каких преступников помилует в честь своего восшествия на престол? Я, покуда, взял на себя смелость приостановить казни в столице и Ежином уделе…
— Ну и совершенно напрасно. — ответил я. — Вовсе никого я от плахи спасать не собираюсь. На преступления их силком никто не толкал, так с чего же от возмездия освобождать?
— Но традиция прощения былых прегрешений…
— Есть глупость несусветная. — отрезал я. — Каген помер, я их помилую. Завтра они снова примутся за старое, а тут я преставлюсь и уже Асир их миловать станет? Так мы с преступностью никогда не покончим. Хотя…
Я побарабанил пальцами по столешнице.
— Ты прав, мы найдем им применение получше. Поедут Большую Степь заселять — первыми.
— Можно ли будет полагаться на таких переселенцев?, — усомнился Главный министр.
— Полагаться — и даром не надо. Главное, что бежать им оттуда будет некуда. А уж если кто три года на новых территориях проживет, тех и простить можно, а? Кого к каторге приговорили, тоже под это дело можно запрячь… Ты обдумай все это.
— Могу лишь склониться перед вашей мудростью, государь. — вроде бы как искренне ответил князь Тимариани.
— Своей обзаводиться пора. — вздохнул я. — А не чужой кланяться. Ладно, если это все…
В двери Зулик замешкался, притворил ее и повернулся ко мне:
— Я утратил ваше доверие, мой царь?, — прямо спросил он.
— С чего бы такие мысли?, — ответил я вопросом на вопрос.
— Вы делите созданную мною службу на части, выводите половину из моего подчинения…
— Ну, во-первых, я вывожу их обе из твоего прямого подчинения, а докладываться они тебе будут. Во-вторых, делать это надо постепенно, а не прямо вот сейчас и немедленно. В-третьих, доверие тут вовсе не при чем. Ты-то сам можешь хоть святее Солнца быть, но когда-то, да помрешь. И где гарантия, что во главе единственной, не имеющей конкурентов службы не окажется втершийся в доверие враг? К чему это приведет объяснять надо?
