Наконец мы нашли сарай. Сестра герцога Зоагли владела имением – Роза Арианна, моя тезка. Когда я появилась на ее пороге, я еле смогла собрать смелость и постучать. Она вышла и начала по-итальянски кричать, чтобы я убиралась с ее собственности, пытаясь ударить меня метлой. Я засмеялась, и мы поспешили убраться.
Но мы нашли амбар, в котором я родилась. Меня так тронуло, что он привез меня туда.
Первое большое событие, на которое я пошла с Мэнсоном, было мелочью в 1998 году под названием MTV Video Music Awards. В то время все настроились посмотреть, во что люди будут одеты и какой будет невероятный момент, а также какие события произойдут на сцене, кто что скажет и какие сумасшедшие музыкальные вещи могут случиться. Это было действительно особенное время. Кортни Лав и Hole были на гребне волны. Мэнсон был самой противоречивой звездой в мире. Какое-то классное искусство творилось в мейнстриме.
Думая о моей собственной красной ковровой дорожке, я подумала, что Мэнсон будет действительно ярким для церемонии. Какого черта я надену? А потом я начала думать о том, что я надену в отношении того, как Голливуд и мейнстримные СМИ восприняли бы меня; я подумала: Знаете что? Хер с вами. Вы хотите воплотить меня? Хотите увидеть тело? Это то, что вы хотите? Все вы, медиа-люди, все вы, фотографы, вы, стервятники, это то, что вы хотите увидеть? Я, блядь, покажу вам тело. И я так и сделала.
Надев «обнаженное платье», как я его называю, я показала большой средний палец почти всем. Это было восстановление моего тела после нападения. Я хотела бросить вызов СМИ, чтобы увидеть, как они будут работать с этим. Вы хотите, чтобы я была цирковым пони, я буду цирковым пони.
Печально известное платье попало ко мне в ночь перед церемонией. В день MTV Awards у меня была сильная температура, и я принимала лекарство от насморка, которое сделало меня невменяемой. По дороге туда мне пришлось стоять на коленях в лимузине, потому что в противном случае бисероплетение на платье отпечаталось бы, как вафля, на спине, которую предстояло демонстрировать камерам. Мое сердце колотилось, когда мы вышли из лимузина. Я высоко подняла руку и про себя сказала: «Да, сучки, я здесь». Я переоделась, как только сошла с красной ковровой дорожки в другой наряд, более закрытый».
Платье подняло ад, который, я думаю, неким образом входил в мои намерения, но чего я не ожидала, так это всемирного клеймения меня как потаскухи, случившегося позже. Я не понимала, насколько серьезно все восприняли его. Неужели эти люди не понимают духа мятежа и не имеют чувства юмора? Я думала:
