Мужчины переглянулись. Митя едва заметно пожал плечами. Потом оба одновременно кивнули, глядя на Ларису.
— Чем мы можем тебе помочь? — спросил Руслан.
— Деньгами? — предположил Митя.
— Нет-нет, у меня все в порядке! — поспешила возразить Лариса.
— Ты сама говорила, что потратила на выставку все сбережения.
— Это я просто так сказала, у меня есть еще.
Мужчины снова переглянулись.
— Ты отсюда сегодня съехать хочешь? — спросил Ларису Руслан. — Или до завтра подождешь?
— Сегодня! — выпалила она. — Сейчас!
— А вдруг… — начал Митя.
— Нет! — перебила Лариса. — Выставка отменяется.
— Тогда мы начинаем грузить? — предположил Руслан.
— Ничего грузить не надо, — отрезала она. — Нож у кого-нибудь есть?
Синие глаза Мити сменили цвет на стальной.
— Может быть, ты все-таки назовешь имя человека, который тебя…
Он не договорил, вынужден был сглотнуть.
— Нет, — сказала Лариса. — Нож дадите?
— Только без глупостей, — предупредил Руслан, вернувшийся с улицы с большим перочинным ножом, взятым из грузовика.
В его отсутствие Митя еще дважды повторял свой вопрос, всякий раз наталкиваясь на отчужденное молчание Ларисы. Получив нож, она открыла его, подошла к ближайшему полотну и располосовала крест-накрест. Такая же участь постигла следующий холст, потом еще один и еще.
— Может, хватит? — спросил Руслан, тревожно наблюдавший за Ларисой.
— Все не то, — комментировала она, продолжая орудовать ножом. — Ерунда. Чушь. Это и близко не похоже на то, о чем я мечтаю.
— О чем же ты мечтаешь? — заинтересовался Митя. Прежде чем ответить, Лариса ловко рассекла картину с изображением гигантского муравейника, возвышающегося посреди города.
— Я рассказывала вам про церковь, — стала объяснять она. — Про ту старинную, помните? Я хочу превратить ее в произведение искусства. Не такое плоское и неживое. — Она провела лезвием по другому холсту. — Это будет что-то настоящее. Воздействующее на все чувства сразу. Музыка, запахи, фактура…
— И где это? — спросил Митя.
— Секрет, — ответила Лариса издали. — Я открою его только тому человеку, которого полюблю по-настоящему. Больше никому доверять нельзя, никому!
Еще минуту или две она переходила от картины к картине, а потом вернула Руслану нож и горько разрыдалась.
— Ну-ну, — глухо бормотал он, неловко поглаживая ее голову, уткнувшуюся ему в грудь. — Тихо, тихо. Все будет хорошо, вот увидишь.
— А сейчас поехали к нам, — добавил Митя, переминаясь с ноги на ногу. — Если хочешь, можем шампанского взять.
