— Потому что то, что зависимо, должно исчезнуть, чтобы открыть дорогу тому, что необусловлено; также можно сказать — и думаю, это сравнение будет тебе более понятно — что грязь, налипшая на сосуд, должна быть смыта для того, чтобы открылись чистота и совершенство сосуда.
Вельнис обдумала его слова и сказала:
— Если смерть ожидает меня, то значит, грязь — это я. Но если смыть меня, что останется?
— Ты отождествляешь себя со своими качествами, со своим прошлым, настоящим и тем, что, как тебе кажется, ждет тебя в будущем, — ответил аскет. — Однако это — лишь роль, принятая тобой на время игры, и эта роль может легко измениться. Для того, чтобы пробудилась ты-настоящая, должна умереть ты-играющая роль. И ты умрешь. Это произойдет с тобой трижды, и первая смерть случится совсем скоро. Придут твои братья, убьют меня и заточат тебя на долгие годы в гробнице, совершенно лишив возможности на что-либо влиять; ты будешь видеть ужасные вещи, совершаемые твоим именем и в твою честь, и не сможешь вмешаться. Придет время, и ты будешь освобождена, но ненадолго: великий голод, который зародится в тебе во время заточения, заставит тебя пожрать саму себя. Это твоя вторая смерть. Не знаю, сможешь ли ты отыскать себя среди миражей и ложных видений — один из Князей Тьмы сделает все, чтобы не допустить этого.
Если все-таки тебе удасться себя вспомнить, то третью смерть ты выберешь сама, по собственной воле, зная, что не сможешь уже возродиться. Если ты пройдешь этот путь до конца, то уже ничто не сможет сделать тебя зависимой. Даже я не смогу.
— Я не верю тебе, — сказала Вельнис аскету. — Братья со мной так никогда не поступят.
— Есть вещи, которые зависят от нашей веры, — ответил мужчина. — Но есть и такие, которые происходят независимо от того, верим мы в них или нет. Твое заточение — одна из последних.
— Но затем они одумаются и освободят меня?
— Они не одумаются. Тебя освободит мой ученик, когда конец света будет совсем близок, и Последовавшие вырвутся на волю.
— Твой ученик? — Она оглянулась. — Он был среди тех, кого я тут видела?..
— Нет. Он родится нескоро. Он туповат и лишен фантазии, зато красив и решителен. Ты полюбишь его и родишь от него сына.
Вельнис почувствовала, что краснеет.
— Признайся, смертный, ты только что все это придумал. — Величественно произнесла она, разглядывая лицо аскета и пытаясь угадать, не решил ли он над ней подшутить.
Аскет улыбнулся. Некоторые его зубы были испорченными.
