— Чего там?
— Бички!
Чуга почувствовал азарт — это была странная охота, в которой никого не умерщвляли. Вот над сплетением ветвей показалась рогатая голова. Бычок-двухлетка тупо глянул на помора — что это, мол, за диво?
— Сгоняем к фургону, ребята! Хоу, хоу!
Подглядев за Семёном, Фёдор взял лассо на изготовку. Глянул по сторонам — никто не видит? — и набросил любопытному бычку на рога, мигом накрутив на луку седла свободный конец. Бычок сразу воспротивился, замычал, задёргался, затрещал кустами, но чалый и не с такими справлялся — пятясь, конь сдал назад, поднатужился и вытянул брыкавшуюся скотину.
— Дурак рогатый! — буркнул Чуга и потянул телка на верёвочке.
Воздух в зарослях был недвижим. Горячий и влажный, он обволакивал тело, пот тёк щекотными струйками. Колючки царапались и впивались, словно чапараль был живым существом, яростно сопротивлявшимся пришельцам. А внизу, под густыми ветвями, копошились змеи, многоножки и прочая ползучая мерзость…
…Весь день, до самого вечера, «бакеры» сгоняли бродячих полудиких коров. Ночь пролетела незаметно — и снова в чапараль… За три недели упорнейшего труда удалось сгуртовать более тысячи голов. Вплотную приблизилась середина лета.
— Хоу! Хоу! — звучало со всех сторон.
Стадо поднималось довольно-таки резво, и вот — тронулось.
— Клеймим всё, шо рогатое и бодается! — раздался весёлый голос Ефима.
— Сенька! — завопил Иван. — Это и тебя касается! Али ты веришь, што Росита тебе верна?
Исаев за словом в карман не полез.
— Шо ты кричишь, я понимаю слов! — отозвался он. — Снял бы ты свою красную сорочку, бо забодаю, на хрен!
Бакеры с готовностью загоготали. В предрассветных сумерках разгорелись костры, и началось клеймение.
Захар отделил от стада бычка и раскрутил лассо. Петля не упала даже, а метнулась, как змея, мгновенно охватывая шею тельца, и тот рухнул в пыль, барахтаясь всеми четырьмя конечностями. Лошадь Гирина тут же замерла, упираясь в землю. Захар примотал лассо вокруг луки седла и поволок мыкавшего бычка к костру поближе.
С таврами работали Ларедо и Сёма. Шейн схватил бычка за уши, развернул ему голову и сел на неё, чтоб тот не рыпался.
— Ляжь, зараза!
Исаев снял петлю лассо и уложил неклейменого поудобнее — одна задняя нога бычка была вытянута, а другая подогнута. Ларедо тут же подскочил и прижёг животину тавром — запахло палёной шкурой.
Ветра не было, скоро этим бесподобным амбре да гарью костров несло отовсюду.
Ларедо доверил Чуге калить клейма на костре, и тот едва поспевал передавать ковбоям разогретые железки, светившиеся оранжевым, и совать в огонь остывшие.
