— И в кого ты такой уродился? Семью бросил, пьянствуешь. Грех так жить.
Он зевнул:
— Спать охота, мать. Ты не серчай… К Таньке поеду. Сынка повидать надо…
Он упал на диван, не раздеваясь, и сразу уснул. Она сняла с него сапоги, укрыла ноги одеялом и села рядом. Не повезло Кириллу в жизни. Был капитаном судна, а потом ночная катастрофа. И хотя сама она в тот день не была на сейнере, мысленно представила все до мелочей, как это случилось.
…Шторм набирал силу и даже здесь, в заливе, было неспокойно. Швартовые концы сейнера жалобно скрипели. Вахтенный штурман Герасимов ждал капитана, поглядывая на домик у самой скалы. „Стоять нам тут, пока ураган не уляжется“, — подумал он.
Наконец из домика вышли Кирилл Рубцов и дежурный диспетчер. У причала они остановились.
— Федька, — говорил Рубцов дежурному диспетчеру, — брось ты в барышню играть. Слышишь? Пойду вдоль бережка.
— Не дури, ставь сейнер на прикол до утра.
— Танюша ждет, понимаешь? Я должен быть, Федя. Уважь, а?
— Нет, — отрезал диспетчер.
Рубцов проводил взглядом сутулую фигуру диспетчера, а когда тот исчез за сопкой, поднялся по трапу на сейнер и крикнул мотористу:
— Заводи!
Волны, бросали судно. Рубцов сам стоял на руле. Ветер прижимал к скалистому берегу. Штурман посоветовал Кириллу островок обойти подальше, мель, как бы не напороться.
— Что? — насмешливо спросил Рубцов. — Гриша, ты куда собирался переходить, на „Белугу“? Завтра можешь брать расчет…
Островок остался за кормой. Вдали красным глазком мигал маяк. Рубцов ухмыльнулся:
— Ну, где твоя мель? Прошли! — капитан повеселел. — Скоро подамся на траулер. В океан дорога, понял? Засиделся я на этой черепахе… А Танька у меня красавица. Скажешь, нет? А ты женат?
— Давно.
— Чудак! С морем делить любовь нельзя…
Сейнер вдруг накренило. Рубцов мигом включил прожектор и обмер: прямо на судно надвигалась острая скала. У ее вершины, выступающей из воды, бурлили волны. Будто огромная акула раскрыла пасть. Рубцов резко перевел ручку телеграфа, но поздно: сейнер с ходу врезался в камни. Погас свет. В пробоину хлынула вода.
— Эх ты, мариман! — заорал штурман над самым ухом капитана и выскочил на палубу.
А сейнер уже повалился набок. Рубцов заметался по палубе. Догадка обожгла мозг: погибло судно. Кирилл до боли закусил губы: „Не мореход ты, а калюжник! Бить тебя мало. Гришка-то наказывал глядеть в оба. Каюк тебе, Кирилл“.
Вдали мигнул чей-то огонек. Рубцов заорал:
— Сюда, на помощь!
Вода уже залила ему сапоги. Кирилл отскочил к ходовой рубке, прижался к ней спиной. Море, серое, громадное, надвигалось. Скорее раздеться! Может, доплывет к берегу. Он лихорадочно снял тулуп, схватился за сапог, но в эту секунду волна накрыла его и завертела…
