Кинув на землю недокуренную козью ножку и смачно сплюнув, Михайла бросил ему вслед:
— Известно, золото мыть — голосом выть.
— Скоро рудник строить будем, песни запоем, — ответил Иван.
Дымов остановился и зло посмотрел на бригадира гидравлистов.
— Когда начальство о том болтает, оно понятно, у них работа такая. А когда наш брат старатель на артель замахивается, худо это. Подумай, Иван. — И погрозил тяжелым кулаком.
Бригадир не ответил и обернулся на конский топот.
К разрезу крупной рысью приближался гнедой конь, на котором сидел небольшой человек в засаленной ватной фуфайке. Всадник круто осадил коня. Взмыленный конь вздыбился, блеснув на солнце нарядной наборной сбруей, и, тяжело фыркая, остановился перед Иваном.
— Чё раскаркались? — резко спросил всадник и ловко спрыгнул с коня.
Упершись руками в землю, Михайла проворно поднялся и, подобострастно улыбаясь, взял коня за узду, привязал к дереву.
— Старательскому Чапаю наш поклон. А шумели мы с Иваном из-за рудника, — здороваясь, сказал Дымов. — Иван забыл, кто он и чей хлеб ест.
Пихтачев остановился перед Иваном. Подбоченясь и расставив ноги циркулем, молча разглядывал его подвижными, посаженными чуть наискось глазами.
Председатель старательской артели «Приискатель» Павел Алексеевич Пихтачев был властным, упрямым и самоуверенным человеком. Он не представлял себе иного способа добычи золота, кроме старательского, потому что золото в его глазах было не только драгоценным продуктом земных недр, но еще как бы зримым сгустком смелости и упорства человека-одиночки в борьбе с суровой природой.
Непоседливый, он постоянно заставлял себя ждать, но зато совершенно неожиданно появлялся там, где его совсем не ждали. И появлялся, кажется, в самое неподходящее время. Члены артели не знали, когда же он спит, — Пихтачева и днем и ночью можно было видеть на работе. Малограмотный, но очень смышленый, Павел Алексеевич хорошо разбирался в делах артели и был мастер на все руки: он и плотничал и мониторил, в работе его нельзя было пересилить или обмануть. За это старатели ценили своего председателя.
И еще одно качество привлекало старателей: за артель он стоял горой, не всегда считаясь с законами, если они были невыгодны для артели. Была у Пихтачева и слабость — любил погулять. А гулял Павел Алексеевич широко, по-приискательски, так, что в календарь не всегда укладывался. В таких случаях правление артели относило прогульные дни в счет очередного отпуска Пихтачева, которого он никогда не брал.
