— Ничего, дочка, до свадьбы заживет. Какие отметки без меня приносила? Покажи-ка табель, — опуская ее на пол, сказал Степанов и крепко пожал руку Сергею Ивановичу.
— С приездом, Виталий Петрович! Ну, рассказывай толком: как съездил?
— Расскажу все, дай отдышаться. В три захода парился, в горле пересохло, — подмигнув жене, ответил Степанов.
— Светланочка, убирай свои картинки и накрывай на стол, будем ужинать, — скомандовала мать, отбросив назад пышные каштановые волосы.
Виталий Петрович заметил, что на Лиде его любимое, подаренное им платье, в котором она ему особенно нравилась.
— Мучаешь ты семью. Когда же отремонтируешь директорскую квартиру? Ты здесь только ночуешь, а семья живет. Дочка синяки себе наставляет. Вокзальная обстановка — плохой пример другим, — серьезно сказал Рудаков.
— Ты же знаешь, ремонт очень большой, дом еще с войны необитаем. На приисках свой закон — квартиры закреплены за должностями. До меня начальник довольствовался этой, и мне неудобно заводить другую.
— Твои предшественники на чемоданах жили и не хотели разбирать их. И ты рассчитываешь на скорый отъезд? — испытующе глядя на Степанова, спросил гость.
— Нет, даже и не думаю. С чего ты взял? — смутился Степанов.
— Тогда устраивайся по-человечески и думай, как лучше устроить своих приискателей. Добывают золото, а живут в избушках на курьих ножках, страшно смотреть.
— Психология старателя проста: зачем строить и ремонтировать, если завтра россыпушка отработается и нужно будет идти на новое место.
— Рудник будет — и появится уверенность в завтрашнем дне.
Светланка протянула отцу школьный табель и застенчиво отвернулась.
— Ну, как наши дела?.. Тройка? — удивился отец.
Светланка молчала.
— Что молчишь? Лениться стала? — строго спросил Виталий Петрович.
— И завтра принесу тройку, — вздохнула Светланка. И добавила: — Вы мне мешаете уроки готовить, а я вам — разговаривать. И все папа виноват, ленится квартиру отремонтировать.
— Деловая критика! — усмехнулся Рудаков.
Степанов пожал плечами. Откуда у нее такие рассуждения? Бросил беспокойный взгляд на Лидию.
— Конечно, это разговор не для гостей, но, Виталий, мне надоело так жить. Завез меня в эту дыру, оторвал от работы, от друзей и превратил в сторожа неразобранных чемоданов. Сам ты увлечен работой, считаешь, что я счастлива и тем, что кормлю и обстирываю тебя… Я все молчала, думала, ты сам поймешь… — Лида заставила себя улыбнуться Рудакову. — Простите мою слабость, Сергей Иванович, прорвало меня, ведь я никогда не жалуюсь.
