(Я в точности знаю, что он делает: он «обкатывает» свою «художественную литературу» на мне. Если я подниму одну бровь, он оставит предложение, как оно есть. Если я подниму обе — оно будет переделано. Если вообще ни одна бровь не шевельнется — вычеркнет его. У меня будут самые могущественные брови в современной литературе, если только Нолана когда-нибудь опубликуют.)
Я всегда относился к нему как ко временному явлению в моей жизни, как к последнему статисту из телесериала «Звездный путь», которого вычеркнут из сценария в течение следующих двадцати секунд.
Но временами мне очень хотелось бы знать, какого черта эта серия так затянулась?
О’кей, я учился в университете Хофстра, который был сплошной площадкой для парковки автомобилей, без классных комнат, без профессоров, полной машин при совершенном отсутствии студентов. Это был не совсем колледж с неполным курсом обучения, да и не совсем колледж вообще. Занятия в его аудиториях были похожи на дружеские встречи на трибунах на игре «Метрополитен» в пятницу вечером, разве что было шумней и ветреней. Любого студента хоть однажды преследовал кошмар, в котором спящий внезапно оказывается в аудитории: он не посещал занятий весь семестр, не может вспомнить свою группу, не выучил ни строчки и вдруг вынужден отвечать на вопрос выпускного экзамена. Но этот кошмар — точное отражение того, как я провел три года своей жизни наяву.
Это кажется излишне патетичным?
Но я пытаюсь все это изменить.
* * *
Я отчаянно пытаюсь.
И как раз в тот момент, когда начинает казаться, что дела пошли на лад…
Я знаю, что неправильно и невежливо судить о людях по первому впечатлению о них, но в тот момент, когда меня представляют Марку Ларкину и я пожимаю его холодную липкую руку, у меня возникает отчетливая мысль: «Этот парень — опасный ублюдок, и многие его здесь возненавидят».
Его привела Бетси Батлер. Это ознакомительный тур по офису — я сам совершил такой, когда устроился в «Ит» почти три с половиной года назад, также с нашим ведущим редактором в качестве гида. Бетси представляет тебя каждому редактору, каждому художнику, каждому помощнику редактора и каждому младшему редактору, каждому редакционному сотруднику из отделов рекламы и маркетинга и так далее. В течение пяти минут ты знакомишься с семьюдесятью безупречно одетыми, яркими людьми с великолепными манерами, а через десять минут ты уже не можешь отличить их друг от друга.
— Это Марк Ларкин, — говорит мне Бетси, тучной комплекции разведенная сорокапятилетняя мать двоих детей. — Он вступает в наши ряды.
