Всё больше ошибок. Почерк неуверенный. Детский. «МАМА БАЮС БАЮС» с зеркально повёрнутым «ю». Далее следовали совершенно уж детские каляки-маляки. Различить можно было лишь схематичных человечков — по одному на странице — густо перечёркнутых размашистой штриховкой. Дальше всё менее энергично. Рука слабела. С десяток страниц так и остались чистыми.
Пруденция сама пришла к нему на третий день, без предупреждения, с пакетом еды и с кофе.
— Сенсоры зафиксировали голодание. Всё понимаю, но допустить не могу.
— Знаешь что? У него всё-таки получилось.
Пий вспомнил свой последнюю лекцию Йатаба, незадолго до его ухода с кафедры мнемотерапии.
«Цивилизация, — брызгал слюной поджарый, астеничный учёный, — лишила человека смысла жизни. Смысл жизни — это смерть. Как цветение. Человеческое «я» превращается в свет и, слившись с вездесущим Светом, наполняет вселенную». — «Бред!» — непочтительно фыркал потом Пий в споре с очарованными студентами. «Бред. Допустим, — вскочил самый ершистый, — но есть теория, что сама человеческая мысль, рефлексия возникла впервые как бред, как галлюцинация в мозгу свихнувшейся обезьяны. Бред Йатаба освобождает. Он ведёт прямым путём. А вы учите заметать следы. Когда-нибудь — и очень скоро — запутаетесь сами!»
— Послушай-ка, Пруденция. У тебя есть доступ к генному реестру? Нужно узнать. Кто теперь Йатаб, где работает и как его звать.
* * *
— Почему вы решили, что я буду скрываться?
— Давно о вас не слышал. Подумал, вы работаете под псевдонимом.
— Мне скрывать нечего. Хотите осмотреть ферму?
Йатаб, не давая вымолвить гостю слова, в течение часа водил его по подвалам, где пол был скользок, пахло плесенью, капало с потолка. Средневековый застенок, да и только!
— Этот экземпляр, — экс-профессор осветил фонариком слизистый ком в углу коридора, — самый перспективный. Электропроводный мицелий. Пока — один метр в секунду, это медленнее, чем у нервного волокна человека, но у нас полно времени для совершенствования. В отличие от вашей тупиковой цивилизации мы тут делаем ставку не на микробиологические финтифлюшки, а на осязаемую плоть.
— Грибы как вершина эволюции?
— А вы думали, что это будут одноклеточные? Не думали, конечно. Просто прокладываете им путь.
— Не понимаю.
— Ладно. Не надо понимать. Грибы и без меня справились бы, но приятно быть предтечей. Всегда побеждает кто-то маленький, незаметный. Динозавры царствовали, царствовали, пока ма-аленькая теплокровная крыса — наш предок — отсиживалась в норке, дожидаясь похолодания. Грибы терпеливее.
