— А ее родные со стороны отца?
Марина Захаровна резанула по мне острым взглядом.
— Они даже не подозревают о ее рождении. Неужели Радмила тебе не рассказывала? Мы с Георгием вместе учились. Полюбили друг друга, подали заявление в загс. И тут его внезапно отчисляют из университета и велят в сорок восемь часов покинуть страну. Он пытался выяснить, что ему инкриминируют, но с ним просто не стали разговаривать. Подозреваю, что дело в каких-то службистских играх, ведь СССР с Югославией не очень ладили. Короче говоря, Георгия выслали, а я только после его отъезда поняла, что у нас будет ребенок. Хотела разыскать его через посольство, но папа с мамой запретили. Боялись, что меня тоже отчислят с последнего курса. В восемьдесят девятом я все-таки сходила в посольство, они послали запрос. А через месяц сообщили мне, что Георгий погиб. Разыскивать его родственников я не стала: у меня тогда уже мама болела, не до того было.
— А потом?
— А потом решила, что ни к чему это, — отрезала Марина Захаровна и, словно предупреждая мой следующий вопрос, напустилась на меня: — Не понимаю, зачем тебе понадобились наши родственники! На Радмилу даже не покушались, так что о наследстве речь не идет. Зачем бы родственникам убивать ее мужа и подстраивать, чтобы Раду за это посадили?
Я пожала плечами.
— Ненависть между родственниками — обычное, в общем-то, дело. Поссорившись с неродным человеком, можно разойтись в разные стороны, а от родственника, тем более близкого, никуда не денешься.
Мадам Зимина недобро усмехнулась.
— Так. Ясно. Тебе, случайно, мое алиби не требуется?
— А оно у вас есть?
— Смотря на какое время.
— На вчерашний вечер, промежуток от двадцати двух до двадцати трех.
— Тогда нет. Вчера вечером у меня была ученица, но она ушла в начале десятого. До Митино добираться час с небольшим, так что я вполне могла уложиться.
— А что вы делали после ученицы?
— Поела. Вымыла посуду. Посмотрела «Новости культуры» и фильм про Гендельштейна. Потом легла спать.
— И к вам никто не заходил? Не звонил?
— Нет… Ах, да! Я вышла вынести мусор и встретила на лестнице соседку с эрделем.
— В котором часу?
— Непосредственно перед «Новостями». Они в десять начинаются. — Марина Захаровна встала и подошла к окну. — Соседка как раз собаку выгуливает, можешь у нее спросить.
Мы вежливо распрощались, и я вышла во двор. Эрдель заметил меня метров с двадцати и устремился навстречу.
— Стой, Шанель! Ко мне, окаянная! Не бойтесь, она не кусается!
