Трудовая повинность, как и военная служба, представляла собой некое прибежище для безработных. В своей серой форме (даже белье нам выдавали серое) мы походили на убогих газовщиков. Но и такую форменную одежду я носил с известной долей радости и гордости. Чтобы показать свою принадлежность к какому-либо сообществу, я тогда напялил бы форму хоть в голубой горошек.
Вспоминаю письма с фронта, в которых отец описывает свою КРАСИВУЮ ЧЕРНУЮ ФОРМУ ТАНКИСТА. А еще множество фотографий, на которых он запечатлен в мундире.
— О, какой герой, любо-дорого посмотреть! Совсем недавно, — раздается с пленки голос отца, — я снимал встречу «Красных соколов».[17] Слушай, и ведь со смеху умереть, они надели на меня шутки ради форму ветерана! Вот уж я покрасовался…
Впрочем, в команде отбывающих трудовую повинность я был всего-навсего простым РАБОЧИМ-РЯДОВЫМ, АРБАЙТСМАНОМ. Надо мною были поставлены арбайтсфюрер, лагер-фюрер, оберфюрер, фельдмейстер и еще черт знает кто. Однако на меня смотрели как на своего, меня приравнял к ним труд.
Только один меня всячески унижал и третировал. Звали его то ли Шейбал, то ли Шебеста. Он был похож на мясника. Розовый, здоровый. Ладони — каждая размером с тарелку.
— Ты что, жид? — с вызывающим видом бросил он мне. — Недомерок, гнида, гад ползучий! Кошерное мясо жрешь? Луком воняешь? Левой рукой пишешь? По субботам в синагогу ходишь? Обрезан?
Этот подонок меня ужасно разозлил. Больше всего мне хотелось расстегнуть ширинку и показать ему то, что у меня в штанах. «Посмотри, идиот! Посмотри на мою сосиску! Смотри, не делали мне никакого обрезания!»
Но я же хотел тебе рассказать о гитлерюгенде, то есть о том, как дальше складывались мои отношения с этой организацией. Когда я отбыл трудовую повинность, многое изменилось. Умер господин Альберт Принц, денег в доме не стало, мне пришлось искать заработок, ну, и первое время мне было не до гитлерюгенда. Однако потом (я уже работал фотографом) кое-кто посчитал нужным вспомнить о моем членстве в этой организации.
Однажды, — как сейчас помню, проявляю я в лаборатории «Эрнста и Хильшера» снимки с демонстрации, — по лестнице спускаются двое щеголеватых господ, я смотрю и думаю, вроде я их где-то видел. И вот один подходит ко мне и с дружеской ухмылкой ударяет меня по плечу, так что мало мне не показалось. “Малыш Принц, — не переставая ухмыляться, тянет он, — наследник нашего незабвенного друга и соратника!” Тут я вспоминаю, — произносит голос отца на пленке, — что видел их на похоронах отчима и узнаю их лица, даже без траурного крепа…
