Давид (с торжеством). Вот, видишь. Славка?!.
Лебедев (зачем-то снял очки, подышал на стекла, встал). Вижу… Извините… До свидания…
Чернышев. Погоди! Ты смотрел новое кино «Депутат Балтики»?
Лебедев. Нет.
Чернышев. И я не смотрел. А говорят, стóит. Хорошее, говорят, кино. Может, сбегаешь, если не лень, — возьмешь билеты на девять тридцать?
Лебедев (растерялся). А кто пойдет?
Чернышев. А вот мы с тобою и пойдем… Или моя компания тебя не устраивает?!
Лебедев (с вызовом). А вас — моя?!
Чернышев (нарочито спокойно). Поговорим на эту тему!.. Возьми деньги!
Лебедев. Иван Кузьмич!
Чернышев. Бери, не выдумывай! Я ж не девица, чтоб тебе за меня платить… Беги, а я тебя здесь обожду!
Лебедев. Хорошо.
Лебедев быстро уходит. Чернышев усмехается, вытаскивает из полевой сумки бутерброды с колбасой, кладет их на стол, включает электрический чайник.
Чернышев. Ловко умел устраиваться Иван Кузьмич Чернышев — и чаю попью, и кино посмотрю, и с тобою успею кое-что обсудить…
Из уличного радиорепродуктора загремел марш:
— Аванти, пополо! Аларис косса!
Бандьере росса, бандьере росса!..
Давид. Неужели все-таки возьмут Мадрид? Тогда это конец, да, Иван Кузьмич?
Чернышев. Боюсь, что возьмут. И боюсь, что это совсем не конец, а только начало! (Разломил бутерброд, протянул половину Давиду.) Хочешь?
Давид. Нет, спасибо.
Чернышев. Дело хозяйское! (С наслаждением принялся за еду.) Проголодался!.. Так вот, Давид, ты насчет Всесоюзного конкурса скрипачей слыхал что-нибудь?
Давид (насторожился). Слыхал.
Чернышев. У нас по этому поводу в Консерватории был нынче Ученый Совет. Решали — кого пошлем.
Давид. Ну?
Чернышев. До седьмого пота спорили. Каждому, конечно, хочется, чтоб его ученика послали, это вполне естественно! Ну, а я, как тебе известно, не музыкант, я в подобные дела обычно не вмешиваюсь, не позволяю себе… Но как-то так оно сегодня вышло, что предложил я твою кандидатуру…
Давид (восторженно). Иван Кузьмич!
Чернышев. Погоди! Предложил, знаешь, и сам не рад! Такую на тебя критику навели, только держись — и молод еще, и кантилена рваная, и то, и се… (Поглядел на вытянувшееся лицо Давида и улыбнулся.) Ты погоди огорчаться — включили тебя. (Погрозил пальцем.) Но только смотри! Насчет кантилены ты подзаймись! Ведь не зря люди говорят, что хромает она у тебя… Да я и сам вижу!.. Мне объяснили… Ты подумай об этом, Давид, подтянись!
Давид (с силой). Я, как зверь, буду заниматься! И не уеду никуда, и летом буду заниматься, и осенью!
