Любовные похождения шевалье де Фобласа | страница 8

 и так расхваливала молодую девушку, что мы сочли ее слова преувеличением. Отцу захотелось посмотреть на подругу дочери, и сердце мое забилось в сладком предчувствии, когда барон попросил Аделаиду привести Софи де Понти. Моя сестра ушла и, вернувшись, привела с собою... Представьте себе четырнадцатилетнюю Венеру! Я хотел сделать несколько шагов ей навстречу, заговорить, поклониться, но вместо этого застыл, уставившись на нее, разинув рот и свесив руки. Отец заметил мое замешательство, и оно позабавило его.

— Хотя бы поклонитесь, — подсказал он мне.

Мое смятение лишь возросло. Я поклонился самым неловким образом.

— Сударыня, — пошутил барон, — уверяю вас, этот молодой человек учился танцам.

Я окончательно растерялся. Барон обратился к Софи с лестным комплиментом; она скромно поблагодарила, и ее дрожащий голос проник мне прямо в душу. Я смотрел, широко раскрыв глаза, внимательно слушал и не мог

вымолвить ни слова. Перед уходом отец поцеловал Аделаиду и поклонился Софи. Я же поклонился сестре и чуть не поцеловал ее подругу. Старая гувернантка девушки, сохранившая присутствие духа, остановила меня, а барон наградил удивленным взглядом. Лицо Софи покрылось очаровательным румянцем, и легкая улыбка тронула ее розовые губы.

Мы вернулись к дю Портаю и сели за стол. Я ел как пятнадцатилетний влюбленный, то есть быстро и много, а после обеда, под предлогом легкого недомогания, ушел к себе. Там я мог свободно думать о Софи.

«Как она прелестна! Как хороша! — повторял я про себя. — У нее чудное лицо, оно светится умом, а ее ум, я уверен, равен ее красоте. Эти большие черные глаза внушили мне что-то неведомое... Конечно, это любовь! Ах, Софи, это любовь, любовь на всю жизнь!»

Когда во мне улегся первый жар, я вспомнил, что во многих романах читал о чудесных последствиях неожиданных встреч: первый взгляд красавицы очаровывает нежного влюбленного, и она сама, внезапно пораженная до глубины души, испытывает к нему непреодолимое влечение. Однако я читал также длинные трактаты, в которых глубокомысленные философы отрицали власть симпатии, называя ее химерой10.

— Софи, я чувствую, что люблю вас! — восклицал я. — Но разделяете ли вы мое смятение и нежные чувства?

Я предстал перед нею в таком виде, что не мог рассчитывать на успех. Однако ее прелестный голос дрожал от неуверенности только поначалу, постепенно он окреп, а нежная улыбка как будто прощала мою неловкость и подбадривала меня. Надежда закралась мне в душу, мне стало казаться, что перед лицом нежной страсти философия утрачивает свою мудрость, и ей остается место лишь в романах.