. Барон, который сам сопровождал ее, с удовольствием взял меня с собой, решив, что знакомство со столицей пойдет мне на пользу.
В октябре года 1783-го мы въехали в столицу через предместье Сен-Марсо3. Я мечтал попасть в великолепный город, описания которого читал множество раз, но видел лишь некрасивые очень высокие сооружения, длинные, слишком узкие улицы, бедняков в лохмотьях и стайки почти обнаженных детей; я видел толпы людей и страшную нужду4. Я спросил отца, неужели это и есть Париж; он невозмутимо ответил, что здесь не самые красивые кварталы и что назавтра мы побываем в другой части города. Темнело. Мы оставили Аделаиду (так звали мою сестру) в монастыре, где ее уже ждали. Отец поселился вместе со мной возле Арсенала5, у господина дю Портая6, своего близкого друга, о котором я еще не раз упомяну в этих мемуарах.
На следующий день отец сдержал слово, и всего за четверть часа экипаж довез нас до площади Людовика XV. Мы вышли из кареты; зрелище поразило и ослепило меня своим великолепием. Справа струилась Сена, к сожалению, быстротечная7, с огромными замками на правом и великолепными дворцами на левом берегу, сзади тянулся очаровательный променад, а передо мною расстилался величественный сад. Мы пошли дальше, и я увидел королевский дворец8. Легче представить мое смешное ошеломление, чем описать его. Неожиданности подстерегали меня на каждом шагу: я любовался роскошью нарядов, блеском уборов, изяществом манер. Вдруг я вспомнил о давешнем квартале, и мое удивление стало безграничным: я не понимал, как в одном городе могут сосуществовать такие противоположности. Тогда опыт еще не подсказал мне, что дворцы заслоняют хижины, роскошь порождает нищету и большое богатство одного влечет за собой крайнюю бедность многих.
Несколько недель мы потратили на то, чтобы осмотреть достопримечательности Парижа. Барон показывал мне множество памятников, известных иностранцам и почти неведомых тем, кто живет поблизости. Такое изобилие произведений искусства поначалу меня изумляло, но вскоре я стал любоваться ими хладнокровно. Разве понимает пятнадцатилетний юноша, что такое слава искусства и бессмертие гения? Нужны иные, живые прелести, чтобы воспламенить его юною душу.
Именно в монастыре Аделаиды мне было суждено встретить то восхитительное создание, что впервые пробудило мое сердце. Барон, нежно любивший Аделаиду, почти ежедневно виделся с нею в приемной монастыря. Всем знатным барышням известно, что монастырские воспитанницы дружат между собой; многие дамы уверяют, что здесь как нигде легко найти себе добрую наперсницу. И моя сестра, по натуре чувствительная, скоро избрала себе такую. Как-то раз она заговорила с нами о Софи де Понти
