Вот и все. Дальше — дело техники. Мы устроились здесь же, на диване. Я старалась, чтобы ей было приятно. Но в процессе увлеклась, сделала больно. Забыла, что она невинна во всех смыслах. В какой-то момент Света пустила слезу. И я зацеловала ее, нежно-нежно — глаза, лоб, нос, щеки. Нашептала ласковых слов. Никогда раньше такого не делала.
А когда она заснула — отвернулась лицом к стене и сама заплакала.
Я всегда считала жалость чем-то унизительным, стыдным. Признанием собственной слабости. Старалась не жалеть — ни себя, ни других. Презирала все эти розовые сопли, кружева и бантики. Считала, что жизнь следует принимать как есть, во всей ее безысходной дерьмовой красе. А тут вдруг подумалось: может, я не совсем права? Может, иногда люди действительно занимаются не сексом, а любовью? Может, Кет — это не самое лучшее? Может, мы с ней — две несчастные эмоциональные уродки, обделенные чем-то важным, неспособные пожалеть даже друг друга?
И у меня возникла мысль: а что, если и вправду пойти к психологу? Тетя Люба столько лет твердила о моем душевном нездоровье. Говорила, что я так и не сумела оправиться после смерти родителей, и потому злюсь на весь мир. Вдруг она права?
С этими мыслями я заснула. А разбудил меня голос Кет. Она ворвалась в гостиную, включила свет. Прошла мимо меня, громко, с матюками, общаясь с кем-то по сотовому. Я огляделась по сторонам: Светы не было. Может, пошла в ванную?
Мне захотелось увидеть ее. Не обращая внимания на Кет, я натянула штаны и майку, и отправилась на ее поиски.
Света делала ноги. Суетилась в прихожей, лихорадочно упаковывая себя в верхнюю одежду. На ней лица не было, в глазах блестели слезы. Видимо, Кет уже постаралась: наговорила ей гадостей, запугала, унизила. Это она умеет.
Наверное, надо было остановить Светку, обнять, успокоить. Но я этого не сделала. Стояла и тупо пялилась. В итоге она расплакалась и убежала. Помчалась как заяц вниз по лестнице. Отключила телефон.
Я решила: поговорю с ней позже. Звонила ей на следующий день, несколько раз. Но Света не брала трубку. Может, оно и к лучшему. Что бы я ей сказала? «Прости, что воспользовалась тобой. Мне так жаль»?
Света ушла, и все стало как прежде.
Я вернулась в гостиную. Кет устроилась в кресле, с чашкой кофе и ноутбуком. А я стала собирать с пола остатки вчерашнего пиршества: тарелки, бутылки, конфетные обертки.
— Это шоу персонально для меня? — зло спросила Кет через какое-то время. Так: между прочим, не отрываясь от монитора.
