Я отложил оружие. Неизвестность мучила меня гораздо сильнее, чем опасность быть съеденным дикарями, и, взвесив все за и против, я решил выйти за ограду и разведать обстановку.
Самым удобным местом для наблюдения за этой частью берега был холм, у подножия которого находился мой дом. Я взял заряженное ружье и подзорную трубу, осторожно перелез через частокол, пробрался сквозь заросли и начал карабкаться наверх. Взмокнув от усилий и напряжения, я наконец-то достиг вершины холма. Отсюда все побережье было видно как на ладони. Расположившись на площадке, я прилег на землю и направил подзорную трубу в ту сторону, где по-прежнему поднимался дым. И сразу увидел голых дикарей, сидящих у костра. Их было человек десять, и, полагаю, они развели огонь совсем не для того, чтобы погреться.
Туземцы прибыли в двух больших пирогах – те стояли высоко над линией прибоя, и было ясно, что раньше наступления прилива им не удастся сняться с мели и отправиться в обратный путь. Женщин среди дикарей не было, и то, что они посетили остров ради очередного варварского пиршества, не вызывало никаких сомнений. Я провел на холме еще пару часов и хорошо видел их дикие пляски. До меня даже доносились их крики и нестройное пение.
Трудно представить смятение, в которое повергло меня это событие. Больше всего меня встревожило то, что туземцы высадились на моей стороне острова, а не там, где обычно. Впрочем, постепенно я успокоился, поняв, что незваные гости отчалят с приливом и я снова смогу выходить из дома.
Как только дикари уселись в пироги и отплыли от берега, я спустился с холма и, прихватив с собой ружья, пистолеты и саблю, отправился к тому месту, где впервые обнаружил следы зловещей трапезы. Путь туда занял у меня около часа. Из-за деревьев я заметил в море еще три пироги – они направлялись от острова к той земле, которую я видел на горизонте.
Об остальном вы уже догадались. На берегу, как обычно, остались ужасные следы кровавого пира.
Прошло больше года, прежде чем дикари снова появились на моем острове.
За все это время я не встретил никаких признаков их пребывания. Разумеется, в сезон дождей туземцам тут нечего было делать, а в этом году плохая погода затянулась, море все время штормило.
Несмотря на отсутствие врагов, я вел довольно жалкую и беспокойную жизнь; бесконечное ожидание и страх перед внезапным столкновением с туземцами изводили меня настолько, что тоскливое уныние стало привычным спутником моих дней и ночей. Меня терзали мелкие хвори, и одна лишь мысль о том, что я все-таки немало сделал для своего благополучия и безопасности, немного утешала меня. Мне снились тревожные сны: то я сражаюсь с полчищем каннибалов, то бегу в ужасе от них, то снова вижу картины человекоубийств и адских плясок.
