На всю эту работу – гончарство, устройство очага и печи для хлеба – ушел весь третий год моей жизни на острове. Я уже не говорю о прочих хозяйственных заботах и охоте. Урожай ячменя и пшеницы я собрал своевременно и перенес в корзинах в самое сухое место пещеры. На этот раз он оказался так велик, что для зерна не хватило места. Это вынуждало меня начать строительство амбара, однако я отложил это до лучших времен.
Теперь я мог, нисколько не скупясь, использовать зерно, тем более что сухари с корабля давно кончились. Охотился я, как и прежде, регулярно, хотя запасы пороха были уже не так велики, как мне бы хотелось. Я подсчитал: сорока бушелей зерна мне должно хватить для пропитания ровно на год. Поэтому я решил отныне сеять пшеницу и ячмень в таком же количестве, как и в прошлый раз – ни больше ни меньше.
На протяжении всего этого года я часто вспоминал о земле, которую видел с противоположного берега моего острова. Отчего не попробовать добраться туда, думал я, и мысль эта прочно засела в моей голове.
Вот когда в моих воспоминаниях снова и снова всплывала широкая улыбка моего приятеля Ксури и наш вместительный баркас с косым парусом; будь у меня такой, я бы и до Бразилии добрался… В один из дней я отправился взглянуть на корабельную шлюпку, на которой экипаж нашего корабля так несчастливо пытался спастись во время злополучной бури.
Шлюпка лежала в нескольких милях от моего убежища – там же, куда ее выбросило море. Прибоем суденышко вынесло на песчаный пляж довольно далеко от берега и перевернуло вверх килем. Оно почти не пострадало, и если бы удалось его починить, у меня появилась бы возможность…
Глупец! Я потратил три недели на бесплодные усилия: сначала я пытался перевернуть шлюпку, а затем пробовал дотащить ее до края воды, хотя мог легко сообразить, что с подобной задачей мне в одиночку не справиться. И все же я нарубил в лесу толстых жердей, которые должны были служить рычагами, вытесал два катка и перенес все это на отмель.
Но сколько я ни тужился, сколько ни кружил вокруг шлюпки, то так, то эдак пытаясь с помощью жердей ее перевернуть, она стояла как вкопанная! Однако упрямство меня не покидало: я начал копать и отбрасывать песок с одного борта, подложив под него жерди, чтобы лишенная опоры шлюпка перевернулась сама. Трудился я как безумный. Тяжелая лодка наконец дрогнула, сдвинулась с места и с грохотом встала на киль; я поспешно отскочил, отирая грязной рукой пот со лба.
