Приведу еще одно распоряжение:
«Имея в виду опасения, что под знаками нотными могут быть скрыты злонамеренные сочинения, написанные по известному ключу, или что к мотивам церковным могут быть приспособлены слова простонародной песни и наоборот, главное управление цензуры, для предупреждения такого злоупотребления, предоставило цензурному комитету, в случаях сомнительных, обращаться к лицам, знающим музыку, для предварительного рассмотрения нот».
Понятно, насколько все подобные распоряжения, подобные опасения заставляли цензуру быть придирчивой и подозрительной, а всего подозрительнее был бутурлинский комитет, который постоянно делал доклады государю о вредности такой-то книги или такой-то статьи и постоянно объявлял высочайшие повеления по цензуре, делал строгие указания и замечания по цензурному ведомству. Для примера того, как комитет относился к делу, приведу следующий случай. В начале 1849 года комитет сделал выговор за статью в «Современнике» — «О значении русских университетов». Комитет сам признавал, что статья эта, по ее изложению, не имеет ничего предосудительного, что, напротив, везде говорится в ней о нравственности и благотворности к правительству, о любви к России и проч.; но, вникнув во внутренний смысл статьи, комитет призывал в ней неуместное для частного лица вмешательство в дело правительства… Гр. Уваров пытался защищать статью. «Какой цензор или критик, — писал министр в своем объяснении, — может присвоить себе дар, не доставшийся в удел смертному, дар всевидения и проникновения внутрь природы и человека, дар в выражениях преданности и благодарности открывать смысл, совершенно тому противный? Я вижу себя принужденным откровенно заметить на это, что стремление, недовольствуясь видимым смыслом, прямыми словами и четно высказанными мыслями, доискиваться какого-то внутреннего смысла, видеть в них одну лживую оболочку, подозревать тайное значение, что это стремление неизбежно ведет к произволу и несправедливым обвинениям». Несмотря на объяснения Уварова, статья «Современника» все-таки признана вредной и велено: «все статьи в журналах за университеты и против них решительно воспрещаются в печати».
Приведу из интересных записок А. В. Никитенко несколько указаний на цензурную практику при комитете 2 апреля. Напоминаю читателям, что Никитенко служил цензором и близко знал ход дел.
В 1849 году «цензор Мехелин вымарывает из древней истории имена всех великих людей, которые сражались за свободу отечества или были республиканского образа мыслей — в республиках Греции и Рима, вымарываются не рассуждения, а просто имена и факты. Что же это такое? Крестовый поход против науки?.. Здесь все под одну шапку: вы все люди вредные, потому что мыслите и печатаете свои мысли…»
