Молодая женщина услышала эти слова, обернулась и очень была благодарна Фоконьяку за то, что он сделал, потому что зеваки хотя и ругались, а разошлись.
Через несколько минут явились экипаж и свита герцогини. Кто-то догадался сбегать за ними. Герцогиня тотчас села в карету, опираясь о руку Жоржа.
– Надеюсь увидеть вас завтра в замке, чтобы поблагодарить, – сказала она взволнованным голосом.
Жорж поклонился. Карета поехала.
Случайно экипаж подъехал к герцогине почти под окнами Жанны и Марии, которые с удивлением видели своих обожателей в таких хороших отношениях с принцессой. Придворная карета, гусары, составлявшие свиту, обращение и улыбки герцогини – все это произвело на молодых девушек, не знавших про историю с волом, глубокое впечатление. Фоконьяк показался Марии почти красивым. Жанна была очень бледна. Развлеченные этим происшествием, друзья собирались уехать, не бросив на окно ни одного взгляда, когда Мария, выведенная из терпения, довольно громко закашляла. Фоконьяк поднял голову и поклонился молодой девушке, которая ответила на его поклон самым любезным образом, а Жорж, которому привели лошадь, вздрогнул, увидев, как Жанна бледна. Он вложил в улыбку всю возможную нежность и сделал молодой девушке почтительный поклон; она слегка наклонила голову, потом отошла от окна, не так скоро, однако, чтобы Жорж не мог приметить, как она покраснела.
Вернувшись в гостиницу, Фоконьяк заметил:
– Любезный друг, ты на дороге, чтобы сделаться министром. В четыре часа ты спас императора, в семь часов принцессу Полину. Тебе остается только оказать какую-нибудь важную услугу императрице.
– А между тем я предпочитаю оставаться Кадрусом.
– А я на твоем месте занял бы несколько должностей. Я попросил бы у императора место министра полиции. Как министр, я преследовал бы Кадруса, а Кадрус наделал бы хлопот министру! – Потом с быстротой ума южных жителей он переменил разговор. – Я думаю о принцессе, – сказал он. – Она влюбится в тебя.
– Может быть, – беззаботно сказал Кадрус.
– Ты ею пренебрегать не станешь?
– Я полюблю только ту женщину, – сказал молодой человек, – которая будет любить во мне не кавалера де Каза-Веккиа, а разбойника Кадруса.
– Я полагаю, ты не скажешь герцогине, если она доведет признательность до любви: «Сударыня, я Кадрус!»
– Почему же? – сказал молодой человек.
Фоконьяк хорошо знал своего друга.
