– Государь, – сказал он, – вот два оригинала, которые просят у вас полк и доказывают вам теперь, что они умеют стоять на биваке.
Наполеон рассеянно взглянул на дуб, видневшийся в маленькое окно, и, приметив лицо Фоконьяка, начал смеяться.
– Этот похож на Дон Кихота, – сказал он. – А как зовут его товарища?
– Кавалер де Каза-Веккиа, государь, – ответил Савари.
– Старинная ломбардская фамилия?
– Да, государь.
– И вы говорите, что он хочет полк?
– Он упорно утверждает, что Каза-Веккиа, хоть бы и незаконнорожденный, может принять только полковничий чин. У этого молодчика невероятные притязания!
– У него умный и храбрый вид, – заметил император.
Он понюхал табак. Савари наблюдал за ним. Император сделал легкий знак, и все стали поодаль. Наполеон сказал генералу:
– В первый раз, как у вас будет какое-нибудь трудное поручение, требующее мужества, отдайте его этому дворянину. Он хочет чин полковника, пусть его заслужит.
Очевидно император хотел привязать к себе во что бы то ни стало человека с таким знатным именем. Савари лукаво улыбнулся.
– Хорошо, государь, – сказал он.
«Экое счастье этим дворянам! – думал он. – Знатное имя, герб, даже незаконнорожденного, обеспечивают карьеру при дворе Наполеона Первого, коронованного солдата, который хочет разыгрывать роль дворянина и корчит Людовика Четырнадцатого!»
Савари, не любивший дворян, задумал дать Жоржу опасное, невозможное поручение, в котором тот потерпел бы неудачу. Этот добрый Савари всегда поступал так. Таким образом обесславил он Гюлена, этого храброго генерала, скомпрометировав его в деле герцога Энгиенского, потому что Гюлен не захотел участвовать в каком-то полицейском плутовстве. Того, кто не хотел грязнить себя так, как он, Савари забрасывал грязью.
Император, походив по хижине – придворные сторонились, чтобы дать ему дорогу, – наконец остановился у окна. Там, по своему обыкновению, он стал стучать пальцами по стеклу, смотря как льет дождь.
– Жорж, – сказал гасконец, – мы мокнем, как лягушки, но если ты хочешь, мы войдем в хижину.
– Ты сошел с ума. Император велит нас прогнать.
– Ты ошибаешься. Он улыбается нам и стучит в стекло, приглашая нас войти.
Не дожидаясь возражений своего друга, он сошел с лошади, привязал ее за узду, а потом сказал:
– Ты пойдешь?
– Но что ты ему скажешь? – заметил Жорж.
– Навру чего-нибудь.
Жорж имел слишком много смелости в характере и слишком много доверия к своему другу, чтобы отступить; он пошел за гасконцем.
