Глава XX
Как Фоконьяк перетолковал манию Наполеона
С судебным следствием случилось то, что должно было случиться. Оно сбилось со следа. Император ничего не мог узнать, кроме того, что Кроты грабили окрестности Фонтенбло. Он разбранил Савари, Фуше и всю полицию, а потом приказал устроить охоту на другой день после преступления. Он хотел осмотреть хижину, где было совершено убийство, не подавая вида, поэтому охота должна была направиться в ту сторону. Фоконьяк и Жорж также были приглашены. Они находились в большой милости после свидания с Фуше.
Наполеон был неважным охотником. Тогдашние мемуары наполнены рассказами о его неловкости, однако он все же охотился. Наполеон, имевший свои слабые стороны, в качестве выскочки хотел отличиться на охоте, но ничего в ней не понимал. Поэты писали когда-то, что охота есть изображение войны; это было справедливо во времена Гомера, справедливо и в наше время в Африке, но вообще сравнивать охоту с настоящей войной – нелепость. Охота есть искусство и наука особого рода. До революции охота входила в часть воспитания знатных вельмож. Французские короли все были искусными охотниками. Но Наполеон ничего не понимал в этой науке и не имел инстинкта этого искусства; он втайне служил предметом насмешек для дворян своей свиты. Он это знал, и ему хотелось бы, как Генриху IV, рогатиной убивать вепря; ему хотелось бы нанести последний удар оленю, загоняемому собаками; но у него недоставало меткости взгляда и физической смелости. И все-таки он охотился с неистовством.
Когда император удовлетворил свое любопытство в хижине, охота началась. Несколько часов все шло хорошо. Позавтракали. Но потом, когда опять начали охотиться, разразилась сильная гроза. Император успел укрыться в какой-то хижине. Человек десять приютились вместе с ним под этой кровлей, и между прочими обер-егермейстер, шталмейстер и Савари. Наполеон – надо отдать ему справедливость – губил на войне сотни тысяч, но побоялся бы подвергнуть своего камердинера опасности воспаления легких и велел обер-егермейстеру отпустить всех, кто не найдет себе убежища.
Человек сто придворных тотчас исчезли, чтобы отыскивать себе укрытие. Только Фоконьяк и Жорж остались. Гасконец, человек находчивый, нашел дуб с очень широкими ветвями, разложил на них свой плащ и, сделав палатку, встал под ней. Жорж последовал его примеру. Оба, верхом, выдерживали таким образом грозу. Маршал Бертье увидел их из хижины и улыбнулся.
