– А сколько пленных? – перебил чей-то голос.
Барер продолжал:
– Вот приписка к письму: «Пленных ни одного, потому что мы отказываемся их брать»[349].
Марат сидел неподвижно и не слушал, очевидно, чем-то сильно озабоченный. Он держал в руках и нервно мял какую-то бумагу, на которой тот, кто развернул бы ее, мог бы прочесть следующие строки, написанные рукою Моморо и, по всей видимости, заключавшие в себе ответ на сделанный Маратом вопрос: «Ничего не поделаешь против всемогущества уполномоченных комиссаров, в особенности против делегатов Комитета общественной безопасности. Хотя Жениссье и сказал в заседании 6 марта: «Каждый член комитета тот же король», но это неверно: они гораздо могущественнее королей; они имеют неограниченное право казнить и миловать. Массад в Анжере, Трюльар – в Сент-Аманде, Нюн – при генерале Марсэ, Паррен – при Сабльской армии, Мильер – при Нюрской армии – все они всемогущи. Клуб якобинцев назначил даже Паррена бригадным генералом. Обстоятельства все изменяют. Комиссар Комитета общественной безопасности держит в своих руках главнокомандующего».
Марат смял бумагу, сунул ее в карман и медленными шагами подошел к Монто и Шабо, продолжавшим болтать и не заметившим, как он вошел в зал.
– Слушай, Монто или Марибон, – говорил Шабо, – я выхожу из Комитета общественной безопасности.
– Почему? Чем ты недоволен?
– Помилуй! Там священнику поручают наблюдать за дворянином…
– А!
– За дворянином, как ты…
– Я не дворянин, – сказал Монто.
– Попу…
– Вроде тебя…
– Я не поп, – заметил Шабо.
Оба расхохотались.
– Ну, расскажи подробнее, в чем же дело? – продолжал Монто.
– А вот в чем. Какой-то поп, по имени Симурдэн, назначен состоять уполномоченным комиссаром при каком-то виконте, по фамилии Говэн; виконт этот командует экспедиционным отрядом, выделенным из армии, охраняющей морское побережье. Теперь дело в том, чтобы не позволить дворянину вести двойную игру, а попу – изменить делу республики.
– Это очень просто, – возразил Монто. – Следует только пустить в ход смерть.
– И я того же мнения, – проговорил приблизившийся к ним Марат.
Оба собеседника подняли головы.
– А, здравствуй, Марат, – сказал Шабо. – Тебя что-то редко стало видно на наших заседаниях.
– Мой доктор предписывает мне брать ванны, – ответил Марат.
– Нужно быть осторожным с ваннами, – заметил Шабо: – Сенека умер в ванне.
– Не беспокойся, Шабо, – сказал Марат, улыбаясь, – здесь нет Нерона.
– Да, но зато здесь ты, – проговорил грубый голос. Это был Дантон, пробиравшийся к своему месту.
