- Куайцзы, - легко улыбнулся Мося, - Наусю, это совсем нетэрудына.
За обедом все в один голос хвалили Мосин салат (а нам с Серегой влетело за переваренную картошку), выпили за мой первый прыжок по глотку рябиновой наливки (Серега прихватил - я, конечно же, не догадался, шляпа), а потом Витька, поддавшись общим уговорам, сбегал к машине за гитарой и замечательно спел старую Киплинговскую песню о морском пехотинце, "матросолдате".
- Мой коронный номер был на всех армейских смотрах самодеятельности, похвастался он, - По два раза на "бис" вызывали!
- А ты где служил, Вить? - спросил я.
- В морпехе, на Тихоокеанском. Славянка - слышал такой город?
- Не...
- На са-амом краешке, аж за Владиком.
Я представил Витьку на сцене армейского клуба - в форме морского пехотинца, с гитарой. Да, это впечатляло.
- Расскажи про службу, Вить, - попросила его Люда, - Трудно было?
- Да чего там трудного? - пожал Витек плечами, - Замполиты вот задолбали - это да. Какой-то расизм наоборот устроили, представляешь? Как какой-то корреспондент приедет, его сразу ко мне тащат - во, наш правофланговый, знаменосец, отличник боевой и политической! Как какой-то слет идиотский, обязательно меня делегатом посылают. А я больше всего хотел хлеборезом устроиться. Фиг...
- Ты? Хлеборезом?!
- А че? Кто сказал, что по сопкам с гранатометом приятнее бегать, чем пайки шлепать?
- Какие пайки?
- Ну, из масла. Кругленькие такие, - показал Витька пальцами. - Все мечтал: вот дембельнусь, приеду в свое Бирюлево, как куплю на рынке масла вологодского пару кило, да батонов подмосковных, да как сяду, да как начну прикалываться! А приехал - даже и не тянет... Ну, чего ржете? В армии хлеборез - самая классная должность - скажи, Сань? - кивнул он мне.
- Да я в армии только на сборах был, в институте, - смутился я.
- А какая разница? Все равно ведь знаешь, подтверди им...
Удивительно, но ребята словно и не чувствовали почти двух десятков лет разницы между мной и ими. Обращались совершенно на равных: Саня и Саня, свой парень. Более того, в чем-то их отношение ко мне было покровительственным, словно к младшему братишке. Совершенно искренне радовались за меня. Витька торжественно вручил мне "разника" (или "тошнотика", так они его еще называли) - тяжеленький сине-белый значок парашютиста на армейской "закрутке". Вадик одарил меня поляроидными снимками - я в шеренге с ребятами во время осмотра, в кабине, у двери перед прыжком с перекошенной физиономией... Когда только успел снять, я и не заметил даже - похоже, я тогда вообще мало чего вокруг себя замечал.
