С е в а (захохотал). Мать, а она с воображением, моя перворазрядница. (Подошел к матери.) Ма. Поговори с ним.
Н а т а л ь я Б о р и с о в н а (не поднимая головы). Деньги отложены на Болгарию.
С е в а. Для вас с отцом турпоездка в Болгарию, для нас — жизнь. Мама, ты объясни ему доступно, что когда я стану человеком с большой буквы, как на вывесках, ему тоже будет тепло на сердце. Будет всем рассказывать — небрежно так: «Я — папа того самого Усольцева, который…» Ма-ма.
Вошел Усольцев.
С е в а (кивнул на мать). Устала, нервы…
У с о л ь ц е в. Наташа, возьми себя в руки, пожалуйста.
Н а т а л ь я Б о р и с о в н а. Сейчас. (Подняла голову.) Боюсь только, что когда-нибудь я таким образом сойду с ума. Извините, Галюся.
Г а л ю с я (добродушно). Да что вы, Наталья Борисовна, мелочи жизни. У меня мама еще не такое выдает. Как вспомнит зубника, которому я отказала…
Н а т а л ь я Б о р и с о в н а (Усольцеву). Посмотри, как там Валерик. Послал его черт на нашу голову. Разумеется, все слышал, потом на бражке обсмакует. Будут веселиться, хотя у самих — то же самое. Посмотри.
Усольцев сел.
Помоги ему. Ты обещал.
Усольцев молчит.
Я знаю, ты его не любишь. Знаю, что он написал чушь…
Усольцев молчит.
Сделай это просто потому, что я прошу. Гена…
Усольцев взял со стеллажа папку, вышел.
Г а л ю с я (неожиданно). Вот они, вафельные. За кресло завалились.
На кухне В а л е р и к, подвязавшись кокетливо фартучком, колдовал у плиты.
Усольцев протянул ему папку.
У с о л ь ц е в. Твое сочинение, мой отзыв. Хватай, а то передумаю.
В а л е р и к (улыбнулся, взял папку). Спасибо, дорогой.
Шутейное рукопожатие. Валерик полистывает рукопись — и вдруг без всякого энтузиазма:
Ни одного замечания? Ни единого?
Усольцев подтверждающе кивнул.
А можно провокационный вопросик? Действительно стоящая работа?
У с о л ь ц е в. Экстракласс.
В а л е р и к. А если без балды?
У с о л ь ц е в. Слушай, друг Валера, чего-то я не соображу, куда ты выруливаешь?
Валерик молчит.
По-моему, все просто. Ты пишешь книгу. Издательство требует отзыв с производства. Ты посылаешь рукопись мне. Ты же не послал ее в Чухлому чужому дяде, послал в родной город, другу юности. И, соответственно, получил желаемое. Точно так же действовал бы на твоем месте любой, как говорит моя супруга, современный человек. Все нормально, все как положено. По самым последним стандартам. Чего же ты еще хочешь?
Валерик молчит.
Без балды, сочинение твое — дерьмо. Средней руки.
