Мондекар.
Что ж?
Ведь сжигают злых еретиков!
Королева.
Надеюсь, Эболи другого мненья?
Эболи.
Осмелюся просить вас, королева,
Меня считать такою ж христианкой,
Как и маркизу Мондекар.
Королева.
Ах! я
Забыла, где я. Переменим речь.
Мы о деревне говорили. Месяц,
По моему, протек уж слишком скоро.
Я от него ждала так много счастья,
Так много радостей -- и не нашла,
Чего надеялась и ожидала.
Быть может, так и все мои надежды,
Как грезы сна, не сбудутся, растают!
Оливарец.
Принцесса Эболи, что вы замолкли,
Не скажете -- надеется ли Гомец?
Когда поздравим вас его невестой?
Королева.
Да, хорошо, что вы мне, герцогиня,
Напомнили. (Принцессе). Меня просили слово
У вас о Гомеце замолвить. Только
Могу ль я это? Человек, кого
Своею Эболи я награждаю,
Быть должен редким человеком.
Оливарец.
Ваше
Величество, он точно редкий, очень
Достойный, добрый человек. Его
Сам славный наш король, как всем известно,
Своей монаршей милостью счастливит.
Королева.
И этим точно счастлив он; но мы
Желали б знать, способен ли любить он
И может ли заслуживать любовь?
Эболи (стоит молча, в смущении, потупив
глаза, наконец бросается к ногам королевы).
О, королева, сжальтесь надо мною!
Не допустите -- ради всех святых --
