Итак, прошло четыре месяца, и они — Теа и Август — все еще жили под одной крышей, то есть у Августа, на вилле Лаури в Абадонской пуще. Даже если не принимать в расчет личные обстоятельства, не говоря уже о личных предпочтениях, переехать на виллу Дориа Теа пока не могла по объективным причинам. В старом мрачном замке, производившем впечатление руин, только-только — буквально пару недель назад — с согласия и «благословления» присягнувших графине домашних духов, начался ремонт, больше походивший на тотальную реконструкцию. Маэстро Пиранезе,[30] известный также как «бумажный архитектор», предложил графине Консуэнтской перестроить замок в неоготическом стиле при том, что интерьер будет выполнен в стиле рококо. Теа согласилась, тем более, что маэстро предложил заодно привести в порядок заросший и одичавший парк и реконструировать ландшафт на землях, окружавших замок и по такому случаю выкупленных графиней за сравнительно небольшие деньги.
Таковы были причины. Вернее, та причина, которую Теа объявила главной. Следствием же сложившихся обстоятельств было то, что жила она в доме Августа. Вместе, хотя и порознь, поскольку Теа вела себя более, чем сдержано, и за четыре месяца, что они провели под одной крышей, не позволила ни себе, ни Августу ничего лишнего. Несколько поцелуев не в счет, но во всем остальном — благовоспитанная дама. В каждом движении и в каждом слове, что бы о ней ни думали окружающие. А думали они о ней то, что и должны были, видя, как они с Августом ведут себя на публике, и при этом зная, что живут они тоже вместе. Но вот, что любопытно, испорченная репутация женщину, похоже, нисколько не волновала. Ей всегда было важнее то, что она сама о себе думает, чем то, что думают о ней «сторонние наблюдатели».
Многие вещи она на публике не афишировала. Например, то, что отлично знает математику и физику. Но умела она и многое другое, что, прямо скажем, было странно для столь образованной и воспитанной дамы. И позволяла себе многое, о чем и не догадывались те, кто судачил за их с Августом спинами. Временами курила трубку. Плавала голая в лесном озере, и при том плавала хорошо. Совсем неплохо метала ножи в цель. Во всяком случае, таким мастерством мог похвастаться не любой кавалер. И каждое утро — со слов Маленькой Клод — изнуряла себя сложными физическими упражнениями, которые называла на греческий манер гимнастикой. Много, трудно, необычно для женщины, тем более для такой красивой женщины. Зато была крепка телом и неутомима, касалось ли это изучения новых для нее областей знания, — например, магии и верховой езды, — или развлечений. Вчера, например, на балу у герцогов Конти, танцевала танец за танцем без отдыха и перерывов. Только кавалеров меняла, как перчатки, и это все.
