Шилов сделал какое-то короткое движение, очевидно выражая желание спросить что-то, но от вопроса удержался, а взамен этого вынул портсигар и закурил папиросу.
– Какое же обстоятельство?
– Я вам скажу потом…
– Виноват! – поднялся Шилов. – Я, кажется, мешаю – виноват! – повторил он, направляясь к двери, и, поклонившись Анне, скрылся, стуча по коридору, чтобы слышали, что он удаляется.
– Какое же такое обстоятельство? – повторила Анна по уходе Шилова.
– А такое, – тихо сказал Смельский, – что показания Шилова не подтверждаются фактами.
– Что вы говорите! – воскликнула Анна. – Вы клевещете на товарища! – вырвалось у нее.
Смельский побледнел и долго не мог сказать ни слова на это обвинение, так прямо и внезапно кинутое ему.
Он только глядел на Анну дико расширенными глазами.
Анна опомнилась и стала извиняться.
Она не то хотела сказать! Она просто оговорилась, но за что же клеветать на невинного человека!..
– На Краева? – едко спросил Смельский.
– И на Краева, и на Шилова, кто бы он ни был.
– Но поймите, Анна, что ведь это не я «клевещу», как вы называете, а следственная власть… Там найден пробел не в пользу потерпевшего, а обвинителя.
И Смельский сообщил об отсутствии всяких следов на месте борьбы, несмотря на то что они должны быть.
– Это странное обстоятельство, – почти мрачно заключил он, – бросает тень на все дело…
Оба замолчали.
Вдруг Смельский сказал:
– А как скоро вы познакомились, Анна!..
Анна дернула головой, как лошадь, перед глазами которой махнули хлыстом.
– То есть как это скоро? Что это значит?… Вы, вероятно, говорите о моем знакомстве с Шиловым?
– Да! – ответил Смельский и почувствовал, что у него поднимается едкая злоба, но не на Анну, а на него – на Шилова, которого он в эту минуту опять, как и тогда, при разговоре про него у калитки краевской дачи, начал ненавидеть всеми силами души.
– Вы говорите глупости! – холодно сказала Анна, и этот холод ужаснул Смельского.
Он бросился к своей невесте и, упав на колени, схватил ее руку:
– Простите, Анна! Простите! Я сегодня в странно нервном настроении. Свидание мое с этим несчастным потрясло меня… я говорю не знаю что.
Глаза Анны потеплели.
Любящая женщина всегда охотно прощает даже самую грубую вспышку ревности.
Анна понимала, что Смельский ревнует ее, хотя и неуместно и оскорбительно, но он не может бороться со своим чувством.
Она простила его.
Опустив руку на его густые волосы, она провела по ним и сказала:
– Какой вы глупенький, точно ребенок, а не оратор с громкой фамилией…
