Но у Шилова было дело, и большое дело.
Проехав несколько построек, он остановился у одной из них, где над полуразвалившимися дверями криво висела вывеска: «Парикмахер». Сюда-то он и зашел, отворив дверь с очень гулким звонком, который долго еще болтался и звенел без всякой надобности уже в то время, когда из-за перегородки вышел грязный старый грек в засаленной визитке и объявил, что заказ готов.
Затем он вернулся за перегородку и тотчас же вынес оттуда парик с длинными темно-русыми волосами, цвет которых был немного темнее волос бороды и усов Шилова.
Заказчик обнаружил тут же коротенькую привязную бороду с усами. Шилов примерил все это перед обсиженным мухами и расколотым зеркалом и, видимо, остался очень доволен.
Он превратился в мужика, правда немного белолицего, но зато очень типичного. Тут же грек подал ему и какую-то коробочку, говоря:
– А вот вам и цвет лица! Хорошо я исполнил, что вы приказали… только опахните лицо пуховкой, и у вас лицо самое мужичье будет, а вот это гольдкрем, помажьтесь им, оботритесь – и следа не будет.
Шилов бросил греку крупную ассигнацию и, велев завернуть все это, вышел из магазина, не направо – по направлению к городу, а налево – к заставе.
Он шел пешком, неся в руках сверток. Вот он миновал заставу, вот пошел по шоссе, возбуждая своим изящным костюмом удивление у прохожих.
Прошел до первого верстового столба, свернул на проселок и чуть не побежал по направлению к видневшемуся невдалеке леску.
Этот последний представлял из себя совершенно правильный четырехугольник, одной стороной обращенный к полотну железной дороги, а другой – к шоссе.
Он вошел туда осторожно, озираясь, и, выбрав наиболее глухое и удобное местечко, стал переодеваться.
Откуда-то у него явился засаленный парусиновый мешок, куда он сложил свой изящный наряд: рубашку с галстуком и костюм с шляпой и перчатками, а сам облачился в одеяние, купленное на рынке.
Через несколько минут из леска вышел загорелый мужик со свежесрезанной дубиной, в котором никто бы не мог, конечно, узнать того барина, который немного времени назад крался сюда, озираясь, как преследуемый вор.
Мужик был довольно франтоватый, но все-таки мужик, как есть, с мешком за плечами и дорожной палкой.
Он сторонкой, идя по полотну железной дороги, вскоре добрался до вокзала и смешался с толпой третьего класса около кассы, где уже выдавали билеты.
Затем тот же мужик показался в вагоне, где было довольно пусто, потому что уже вся служебная публика проехала и оставались одни запоздавшие.
