Как эмоции управляют мозгом. Измените свои эмоции, и вы измените свою жизнь | страница 52

Способность отличать уже известную ситуацию от неизвестной исходит из гиппокампа, как показано на рисунке далее.

Улавливание контекста: хотя он больше известен из-за своей роли в формировании долгосрочных воспоминаний, гиппокамп также подстраивает поведение к определенной ситуации. Низкая активность – это характеристика крайности, при которой люди не улавливают контекст, более высокая активность – когда люди контекст улавливают.

Гиппокамп более известен своей ролью в обработке воспоминаний: похоже, он действует как ящик для краткосрочных воспоминаний, делая некоторые из них готовыми к отправке на долгосрочное хранение. Но во время последнего исследования макак-резусов мы с Кэйлином обнаружили, что передняя часть гиппокампа (та, которая наиболее близка к амигдале) также участвует в регулировании поведенческого торможения в ответ на различные ситуации.

Это открытие соответствует другому: люди, страдающие от посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), часто имеют нарушения в функции гиппокампа. Вы, вероятно, знаете об этом синдроме как о критическом состоянии, при котором обычное переживание вызывает болезненные воспоминания о произошедшей травме. Так, скажем, звук автомобильного выхлопа заставляет ветерана войны подумать, будто он снова патрулирует улицы Тикрита после вторжения. Но ПТСР (и это очень важно!) можно воспринимать и как синдром нарушения контекста: беспокойство или даже страх, которые испытывают люди с данным синдромом, вполне уместны в некоторых случаях (например, на поле битвы), но проблема в том, что они испытывают эти чувства и в совершенно безопасных ситуациях. Выброс адреналина и повышение активности амигдалы как реакция на взрыв (если, допустим, вы солдат морской пехоты, входящий в зону военных действий) вполне ожидаемы, и к этому даже можно приспособиться. Но реагировать таким образом на грохот, раздающийся со строительной площадки по соседству, – кто станет ожидать подобного?

Я убедился в этом в 2010 году. Тогда я начал проводить исследование, могут ли медитация и другие формы психической тренировки, развившиеся из созерцательных традиций, несколько уменьшить страдания, испытываемые ветеранами войны. Когда я объяснил суть предлагаемого исследования командиру вернувшегося с войны отряда (дело было в Висконсине), он рассказал мне, что случилось с одним из его солдат в конце той недели. Только вернувшись с войны в Афганистане, ветеран приобрел себе мотоцикл, о котором давно мечтал. Он решил прокатить свою жену. Когда мимо промчалась машина скорой помощи с ревущими сиренами, ветеран запаниковал. Запуская двигатель, он со всей силы рванул вперед, потерял контроль и попал в аварию. Он сразу же погиб, а его жена была тяжело ранена. Это была трагическая демонстрация того, что может случиться, когда мозг не улавливает контекст – в данном случае различие между значением внезапного громкого звука, услышанного в относительной безопасности сельской местности, и значением подобного звука, услышанного в зоне военных действий.