Повесть о настоящем пиплхейте | страница 30



Я со страхом посмотрел на Алекса, который готовился что-то сказать. Я не знал, каким образом он собирается выиграть дуэль со Знатоком. Что-то более осмысленное, чем 'Сдохни, жидяра!!!' лично я ответить Жорезу Каплунову не мог. Алекс, лучезарно улыбнувшись, заметил:

— Я тоже знаю одну мудрость.

— М? — лениво потянулся интеллектуал, отпив кофе, — какую?

— Если не можешь победить идею, победи носителя этой идеи.

С этими словами Алекс резко подскочил из-за стола. Жорез по-свинячьи вскрикнул, привлекая немногочисленное внимание:

— Что это вы!?

Алекс превратился в бога войны, гаркнувшего, как гром:

— Вы спрашиваете, что это!? Что это??? Это нацизм!!!

Его окованный металлом ботинок, протянувшись через стол, с хрустом впечатался в грудину Жореза. Интеллектуал замахал в воздухе коротенькими ручками и беспомощно опрокинулся назад, обрушив соседний столик. Лишь остроносые туфли, подрагивающие, как кардиограмма, торчали из-под груды поваленных стульев.

Когда мы с хохотом бежали прочь, я уже знал, что в дуэли более смешного видео, безоговорочно победил мой друг.

Алекс.

Глава 17

Русский Фарш

Из своих шестидесяти он отсидел тридцать восемь. На пальцах наколотый алфавит и жирные, как насосавшиеся пауки, перстни. Он давно вел решительную вендетту с партией власти. Рот, еще не до конца распрощавшийся с зубами, изрыгал проклятия:

— Да меня их партия обманула! Я листовки клеил, а они нам не заплатили. Понимаешь? Я серьёзный человек. Что не надо не пью, а что надо пью. Коньяк пью, понимаешь?

Если коньяком можно было назвать чистый спирт, налитый из канистры в пластиковые стаканчики, то Михалыч был прав. Куплен он был после подработки по рубке капусты. Ноябрьский вокзал, уносящийся на восток зелёным паровозом, гудел с утра до вечера.

Сначала мы хотели устроить взрыв в толпе легальных националистов, которых ненавидели все, кроме Алекса, но затем решили провести другую акцию устрашения. Изъяв немного денег из изрядно располневшей шкатулки, мы начали готовиться к Русскому Маршу, и на главном вокзале обзавелись новыми друзьями.

Денис, бездомный военный, воевавший в Чечне и Таджикистане, отдавший армии вначале тридцать, потом восемнадцать, а, в заключение разговора, более-менее правдивые двенадцать лет. Какой-то трясущийся, вихлястый паренек с то выпрыгивающими, то вновь прячущимися глазами. Он походил на гигантскую муху или кузнечика, вдруг превратившегося в человека. Дама неопределенного возраста по имени Лера, с опухшим лицом проститутки, таковой себя не считала, но за двести рублей готова была спустить грязные джинсы: