—Но вы же сами велели следить нам за Астрид Лемэй! У нас не было времени проверять...
—А вдруг кто-то решил остаться в церкви, чтобы помолиться в одиночестве? Вы вообще-то умеете считать?
Губы Белинды сжались, а Мэгги успокаивающе положила ладонь на ее руку.
—А вам не пришло в голову, что кто-то из вас может остаться в церкви?
—Это нечестно, майор Шерман! Конечно, мы можем ошибаться, но с вашей стороны это все равно нечестно.
Когда Мэгги справедливо возмущается, я к ней всегда прислушиваюсь.
—Простите меня, девочки! Когда я нервничаю, то часто отыгрываюсь на людях, которые не могут мне ответить тем же.
Меня тронули их сочувственные, всепрощающие улыбки. Наверное, на мою нервную систему отрицательно повлиял грим: я себя чувствовал не в своей тарелке.
—Успокойтесь. Я делаю гораздо больше ошибок, чем вы.— Так оно и было. Именно в тот момент я совершил одну.из самых своих больших ошибок. Я должен был более внимательно выслушать, что они говорили.
— А что нам делать теперь? — спросила Белинда.
—Да, что нам делать теперь? — послышался голос Мэгги.
Они явно простили меня.
—Обойдите ближайшие ночные клубы. Их здесь предостаточно. Присматривайтесь ко всем: к офици-
—
айткам, артисткам, публике. Возможно, вам посчастливится и вы встретите кого-нибудь из прихожан той церкви.
Белинда недоверчиво посмотрела на меня.
— Неужели монахини ходят по ночным клубам?
— А почему бы и нет? Ходят же епископы на званые вечера.
— Это не одно и то же...
— Во всем мире развлечения — это развлечения, и они никому не чужды,— назидательным тоном сказал я.— Особенно присматривайтесь к тем, на ком платья с длинными рукавами или до локтей.
— Почему? — спросила Белинда.
— Если вы подумаете хорошенько, вам все будет ясно. Когда найдете кого-нибудь из таких людей, выясните, где они живут. Прошу вас к часу быть в отеле. Я заеду за вами.
— А что вы будете делать все это время?—спросила Мэгги.
Я оглядел зал.
— Мне предстоит кое-что разузнать здесь.
— Представляю! — бросила Белинда.
Мэгги уже открыла рот, чтобы одернуть Белинду, но в это время в зале началось что-то невообразимое. Зрители с трудом удерживались на своих местах. Усталая актриса решила прекратить свои мучения весьма эффектным способом. Она перевернула жестяную ванну и, прикрывшись ею, как черепаха панцирем, поползла к полотенцу. Обернувшись им, как Венера, выходящая из морской пены, она выпрямилась, поклонилась зрителям с королевской грацией, которой могла бы позавидовать сама мадам Мельба, последний раз прощающаяся со своими поклонниками в Ковент-Гарден.
