Квартира Ван Гельдера не шла ни в какое сравнение с известными мне английскими барами. Это был настоящий оазис света и тепла по сравнению с улицей, где уже шел проливной дождь. Ручьи воды заливали окна и барабанили по стеклам. Комната, уютная и удобная, была обставлена добротной голландской мебелью. Возможно, кресла были излишне мягкими, но я люблю именно такие. На полу лежал терракотового цвета ковер. Стены были окрашены в теплые пастельные тона различных хорошо сочетающихся оттенков.
Камин был таким, каким ему и положено быть, и в нем ярко пылал огонь. Я с удовольствием заметил, что Ван Гельдер, подойдя к буфету, разглядывает за стеклянными дверцами солидный запас напитков.
— Вы повезли меня в морг, чтобы достичь какой- то определенной цели. Вы ее достигли. А теперь скажите, какую именно цель вы преследовали?
— Не цель, а цели. Прежде всего я хотел убедить вас, что здесь, в Амстердаме, мы сталкиваемся с гораздо более неприятными проблемами, чем вы в Англии. В морге я мог бы показать вам еще с десяток наркоманов. Кто из них умер естественной смертью, определить невозможно. Иногда трупов в морге бывает меньше. Сейчас эти смерти стали происходить особенно часто и накатывают как бы волнами, причем, как правило, умирают молодые. И один бог знает, сколько наркоманов шатается по улицам.
— Уж не хотите ли вы доказать, что у вас больше оснований карать этих преступников, чем у меня, и что мы должны сообща атаковать общего врага — центр сбыта наркотиков?
—
— Именно так.
— А в чем ваша вторая цель?
— Хотелось бы напомнить вам о предупреждении полковника Ван де Граафа. Эти преступники беспощадны, и если вы слишком настойчиво будете провоцировать их или подберетесь к ним слишком близко... короче говоря, в морге всегда найдется свободный стол.
— Может, нам лучше чего-нибудь выпить?
В холле зазвонил телефон, Ван Гельдер извинился и вышел. Когда дверь за ним закрылась, из другой двери, ведущей в комнату, выбежала молоденькая девушка', лет двадцати, высокая и стройная. На ней был расшитый разноцветными драконами длинный халат, доходивший почти до щиколоток. Она была настоящей красавицей: льняные волосы, нежное овальное лицо и огромные фиалковые глаза, веселые и задумчивые одновременно. Она была настолько обворожительна, что прошло довольно много времени, прежде чем я, вспомнив о правилах хорошего тона, вскочил на ноги. Это сделать, к слову сказать, было довольно трудно: кресло было слишком низким и мягким.
